Шрифт:
Закладка:
- Я тебя понял, - кивнул Малфой.
- Тогда у меня все. Хотя… - хитро прищурившись, я уточнил: - Ты по поводу сестрички для Драко подумал?
Опешивший Люциус неожиданно густо покраснел и как-то неуверенно протянул:
- Ну, я…
- Все-таки, склоняешься к братику? – не дал ему закончить я. – Понимаю. Что ж, не буду больше отвлекать. Если вдруг что – я всегда на связи. Удачи! Цисси, был очень рад тебя видеть!
- Береги себя, кузен! – отозвалась находившаяся за пределами угла зеркального обзора женщина и вполголоса обратилась к супругу: - Так вот, почему ты вчера был таким активным! Значит, теперь проявить инициативу в постели тебя может заставить только приказ начальства?
- Нарси, ты все неправильно поняла! - заискивающе возразил Малфой, судя по картинке, спрятав зеркало в карман пиджака.
Дальше я уже слушать не стал, прервав подпитку своего связующего артефакта. Надо же, какая интересная новость! Оказывается, Люциус у нас по уши в супружеских долгах! Что очень странно – Нарцисса ведь далеко не уродина и не фригидна, судя по озвученной претензии. Как и моя Трикси, она испытывает вполне естественные желания, вот только Малфой отчего-то не способен их удовлетворить. Подобно Рудольфусу, чтоб его в аду черти драли! Совпадение? Все может быть. Однако шестеренки в моей голове уже завертелись, складывая разрозненные факты в общую картину, которая оказалась весьма безрадостной.
Итак, на данный момент почти все старые семьи Магической Британии либо не имеют наследников, либо воспитывают одного ребенка, либо вообще вымерли, прямо как динозавры. А ведь до войны ситуация была совсем иной. Блэки, Прюэтты и много других семейств являлись многодетными. Два ребенка в роду было, скорее, правилом, нежели исключением, пусть даже разница в их возрасте исчислялась десятилетиями. А сейчас одни только Уизли плодятся, как кролики, да Гринграсс заделал двух дочурок. Конечно, если посчитать мигрантов типа Патила или магглорожденных вроде Криви, ситуация становится не столь катастрофичной, однако я говорю именно о древних родах.
Разумеется, этот демографический спад мог быть вызван объективными причинами. Сначала нестабильной политической обстановкой, чуть позже - войной, затем - опасением оказаться в списках «на раскулачивание». Однако я что-то не помню в каноне бейби-бума после исчезновения Лорда. Никто из отмазавшихся от Азкабана сторонников Реддла не кинулся восстанавливать численность населения Магической Британии, да и нейтралы с уцелевшими Орденцами первого состава не спешили следовать примеру рыжеволосого семейства. И мне хочется знать, почему? Потому что не хотели, или потому что не могли?
Дамблдор уже доказал, что может грамотно работать с вирусами, устранив с помощью модификации драконьей оспы старшее поколение волшебников Англии. Поэтому я легко мог представить себе ситуацию, когда директор, в надежде на окончательную победу фракции магглорожденных, массово заражает потомственных магов вирусом, угнетающим репродуктивную функцию их организма. К примеру, распылив особый состав на собрании Визенгамота, ведь Верховного Чародея никто не посмеет обыскивать, и провести наглый террористический акт несложно. Итог – все присутствующие на заседании становятся бесплодными импотентами, включая немногих уцелевших сторонников Великого Светлого мага. Но это – допустимые сопутствующие потери.
Еще при прочтении саги я отметил странный факт – Избранный учился в одно время с отпрысками членов Внутреннего Круга Темного Лорда. Для книги такой сюжетный поворот уместен, ибо демонстрирует, что обычно дети идут по стопам своих родителей. Яблочко от яблони, как говорится. Но в реальной жизни это вызывает недоумение. Почему Паркинсон, Крэбб, Гойл и остальные «залетели» в одно время с Поттерами и дружно решили на этом остановиться? Моя теория может ответить на данный вопрос – магическая аристократия предчувствовала скорую победу и начала уделять больше внимания своим половинкам, после памятного Хэллоуина оказалась в роли побежденной стороны и сосредоточилась на выживании, а дальше Дамби сделал свой ход, открыв дорогу магглокровкам… Или я сейчас пытаюсь натянуть Хедвиг на глобус?
Временно отложив свеженькую гипотезу, я поглядел на бесчувственного Арагога. У меня мелькнула мысль обратиться и попробовать на вкус его душу, однако я не стал этого делать. Во-первых, Малфой уже получил задачу, и преждевременная кончина главного действующего лица запланированного спектакля оставит зрителей недовольными. Во-вторых, я прекрасно видел, что много сил энергетическая сущность паука-переростка мне не добавит. Акромантул не являлся магическим существом и, несмотря на размеры, по насыщенности духовной оболочки уступал даже обычному человеку. Наконец, мое неприязненное отношение к паучьему племени хоть и уменьшилось, но до конца не исчезло.
Уперев в башку монстра кончик своего рога, я наложил на него «обливиэйт», стирая последние воспоминания. Все же Арагог периодически общался с Хагридом, и мне не нужно, чтобы лесник донес директору о странном визитере, забравшемся в паучьи владения. Бросать на монстра «энервейт», чтобы тот поскорее пришел в себя, я не стал. Много сил в свои «ступефаи» я не вкладывал, поэтому через часок-другой все вырубленные акромантулы должны очнуться. А поскольку в эту часть Запретного Леса даже птицы стараются не заглядывать, оглушенных пауков никто не потревожит.
Вспомнив эпизод канона, я не поленился трансфигурировать пузатую бутыль на пару литров, которую на две трети наполнил ядом Арагога. За это спасибо моей целительской магии, которая при контакте с многоглазой башкой твари показала, где именно у паука содержится запас отравы, и как нужно надавить на этот мышечный кармашек, чтобы ценящаяся мастерами-зельеварами мутная желтоватая жидкость бодро потекла в тару. Пусть Арагог не настолько силен, как тот же Фоукс, но он является редкой магической тварью, ингредиенты с которой наверняка порадуют Мальсибера.
А зельевара нужно было периодически радовать, учитывая тот факт, сколько полезной работы он для меня уже сделал, и сколько еще сделает. По этой же причине, запечатав бутыль, я обошел паучка и изучил его заднюю часть. Увы, специального хранилища для паутины в брюшке Арагога я не нашел. Лишь несколько выделяющих ее желез и паутинопроводящие трубки, через которые стремительно затвердевающий белковый состав выводился наружу.
Опытным путем я отыскал железу, интенсивная стимуляция которой приводила к образованию фиброина – той самой молочно-белой жижи, что после контакта с воздухом становится прочной и эластичной паутиной. Потом наткнулся на орган, вырабатывающий серицин, который обеспечивает паучьим тенетам липкость, и долго очищал от него свою одежду. Эта дрянь от легкого воздействия брызнула во все стороны, да так неожиданно, что я едва успел закрыть лицо.
Трансфигурировав огромный шприц с длинной иглой, я вставил его в нужный канал и приступил к дойке, снова накинув на себя чары обогрева. Что поделать,
