—Нет, мы давненько здесь живем. Можно сказать, старожилы... _

— Но тогда...

Евгения Ивановна отложила папиросу в пепельницу, помахала перед собой рукою, разгоняя синий дымок и, глядя на вдруг смолкшего родителя, неожиданно проговорила:

— Кирочка, голубчик, ты, кажется, собиралась к Алле?

Кира, расставлявшая на столе посуду, разочарованно вздохнула. Ее просто-напросто выпроваживали.

Одевшись, она сбежала по лестнице и позвонила в нижнюю квартиру. Но ни подруги, ни ее матери дома не оказалось. На ее звонок из-за двери лишь отозвался громким мяуканьем кот Франтик... Кира вышла из подъезда, осмотрелась по сторонам.

Были сумерки, улица казалась пустынной и синей. Вот прошел за углом трамвай, вспыхнули искры на проводах, и от них засеребрились верхушки деревьев в палисаднике. Кира улыбнулась. Когда она впервые приехала к тетке и вышла в садик, то, помнится, очень удивилась этим деревьям.

В тот раз ей почудилось, что молодая раскидистая липка цвела душистыми гроздьями черемухи. Но, подойдя ближе, рассмотрела, что росло не одно, а целых три дерева. Нарочно или случайно, они были так близко посажены, что казалось, вздумай срубить хоть одно из них — погибнут и остальные. Три тонких, но крепких стволика — липа, черемуха и рябина — поднимались из земли почти срощенными в один ствол.

Первой весну открывала черёмуха и украшала своих друзей пахучими белыми султанами. Следом за ней покрывалась пышными шапками цветов рябина, и опять казалось, что цветут все трое. Последней заканчивала весну липка, самая осторожная, самая душистая. Потом наступала осень. Желтели на деревьях листья, опадали, но дружная троица по-прежнему привлекала взгляды прохожих.

Прошел год с лишним, как Кира жила в городе. Ей полюбились шумные, веселые улицы, новая школа, подруги. И все же по временам она скучала о своем доме, матери и отце, двух младших сетренках и братишке, о старых друзьях, вот о таких же серебристых сугробах под окнами изб. и о близком лесе. Скучала обо всем, что привыкла видеть и любить с малых лет. Очень жаль, но в далекой Аспинке до сих пор была лишь семилетняя школа, и Кире, чтобы окончить десятилетку, пришлось уехать в город...

Почти час Кира пробродила по улицам и, когда вернулась домой, гостя уже не застала. На столе в двух стаканах стоял остывший чай. К нему, видимо, не притронулись. Тетя Женя, зажав в пальцах давно потухшую папиросу, ходила из угла в угол по комнате, погруженная в какие-то свои мысли.

Едва сдерживая любопытство, Кира с книжкой в руке устроилась на диване. Она уже с досадой подумывала, что вечер выходного дня выдался на редкость скучным, как снизу раздался глухой стук по батарее — сигналила Алла. Подруга, видно, вызывала ее по очень важному делу — удары становились все громче и чаще. Кира скосила глаза на тетку, которая не любила подобной сигнализации.

Тетя Женя остановилась, к чему-то прислушалась и, неожиданно повернувшись к Кире, сказала совсем не сердито:

— Ответь, пожалуйста, ей. А лучше всего спустись вниз сама. Битый час вот так стучит... — Она смяла папиросу, залпом выпила остывший чай. — Да, Кирочка, совсем забыла. Андрюша забегал, просил передать, что ждет вас с Аллой на катке. А в театр он билеты не достал.

Через несколько минут Кира с коньками в руках сбегала по лестнице.

* * *

В квартире стоял острый запах уксуса. У Антонины Петровны разыгрался очередной приступ мигрени, и голова ее была натуго стянута полотенцем. Киру она встретила жалобой:

— Алла сегодня просто невыносима. Ты, Кира, умница, что зашла. Кстати, я покажу тебе свою новую покупку.

Антонина Петровна поморщилась, приложила пухлую ладонь к виску и прошуршала своим длинным шелковым халатом в столовую.

Еще с порога Кира заметила три неуклюжих громоздких кресла с высокими резными спинками. Кресла стояли посредине комнаты и выделялись среди остальных вещей своей нелепой обивкой ярко-желтого цвета. Кира невольно улыбнулась. Каждый раз, как она приходила к подруге, ее охватывало странное чувство. Будто в этой небольшой квартире существовало два различных мира. Если столовая была загромождена до отказа разной мебелью, нужной и ненужной, то отгороженный легкой переборкой закуток Аллы поражал своей строгостью. Ничего лишнего: стол, придвинутый к окну, кровать у стены, набитый книгами шкаф и два стула. Иногда Антонина Петровна пыталась украсить комнатку дочери по своему вкусу. Убирала часть книг в чулан, прятала чугунную гантель, считая, что девушке просто неприлично, да и не к чему поднимать такие тяжести. Но едва Алла возвращалась из школы, как вышитые подушечки, ковер, фарфоровые собачки, кошечки и другие украшения снова исчезали из ее уголка. Снова черный шар гантели выглядывал из-под кровати, опять становилось тесно на полках шкафа от книг. Антонина Петровна приходила в отчаяние от упрямства дочери, грозила пожаловаться на нее отцу, но обычно не исполняла своих угроз. Сергей Николаевич большую часть времени находился в разъездах по районам. Когда он приезжал из очередной командировки, в квартире воцарялись мир и тишина. Антонина Петровна забывала обо всех неприятностях, Алла еще громче стучала своей гантелью по утрам во время физзарядки. Но сегодня, увидев желтые кресла, Кира догадалась, что Сергей Николаевич в отъезде и у Аллы с матерью произошла очередная стычка.

— Не понимаю, почему эти кресла не понравились Алле, — возмущенно говорила Антонина Петровна. — Такие чудесные вещи! А она смеется! Уверяет, что они личная собственность кардинала Ришелье.

За перегородкой Алла затянула какой-то до ужаса фальшивый и нудный мотив. Антонина Петровна смолкла, а потом шепнула:

— Пойди к ней, Кирочка. А то она меня изведет сегодня окончательно. То все громыхала по батарее, а теперь за пение принялась. И что мне с ней делать?

Кира застала подругу за странным занятием. Алла лежала на постели, взгромоздив обе ноги на спинку кровати. В распахнутую форточку отчаянно несло холодом. На стуле, придвинутом вплотную к изголовью, валялись две раскрытые книги, но не учебники: одна толстая, потрепанная — роман, на страничке второй виднелась какая-то неведомая зубастая машина.

Не поднимая с подушки взлохмаченной головы с короткими светлыми кудряшками, Алла прекратила пение и скосила глаза на коньки, которые Кира держала в руках.

— Если пришла за мной, то напрасно. Никуда не собираюсь, никуда не пойду. Можете отправляться со своим Андреем на все четыре стороны.

— Какая тебя сегодня муха укусила? — с подчеркнутым спокойствием спросила Кира.

—» Отстань, пожалуйста! — недовольно прервала ее Алла, отворачиваясь к стене.-т-Мне совсем нет дела до желтеньких маминых кресел, которые тебе, кажется, понравились. И