месяц начались претензии.

– Я больше не могу играть эти нафталиновые песни, – взмолился ученик. – Я хочу играть «Чили Пепперс»!

– Все, отпускаем Авксентия, – верная своей клятве не истязать детей музыкой, предложила я, но тут возмутился папачос:

– Что значит – нафталиновые? Что за неуважение к родной культуре? Это получается, не успел начать, уже сломался?

Сандро, подавленный непривычным диктатом отца, поник.

– А потом и до «Чили Пепперсов» дойдет, – смягчился тиран. – Ты хоть аккорды все выучи, а потом делай, что хочешь!

Еще месяц мы все тащили уроки силком по бездорожью.

– Мама, он на меня дышит! – стращал меня Сандро.

– В каком смысле? – пугалась я.

– В прямом! Он садится напротив и поправляет мне пальцы, если я не тот аккорд беру. Я не могу так близко сидеть, я задыхаюсь!

В замешательстве я шла советоваться к папачосу.

– Пусть еще месяц потерпит, потом другого найдем, – отмахивался тот. – Мы же не хотим из него делать безработного музыканта – это просто хобби!

– Я так и знал, что Сандро тупица, – удовлетворенно заключал Мишка, которому было завидно, что никто не предложит ему учиться играть на гитаре.

В конце концов Авксентий сам нашел работу получше – играть в ресторане, и попрощался.

На радостях Сандро отменно сыграл нам «Шизгару», мы опять отбили себе ладошки.

– Ну, все, девочки все твои, – счастливо вздохнула я, думая, что цель достигнута и гитара повиснет на гвоздике.

Однако очень скоро стало ясно, что приглашением Авксентия я собственными руками устроила себе адовы муки: за стенкой постоянно бренчала гитара.

– Мама, – сказал как-то сын, воздвигнувшись в дверном проеме. – Мне не хватает акустики, нужна электро!

– Ты бы хоть раз книжку какую попросил! – разгневалась я, но было поздно.

Сейчас, спустя годы, мой ребенок больше всего любит писать музыку. Я по-прежнему не хочу, чтобы он стал безработным музыкантом, но девочки его любят – и на том спасибо.

Как он любит маму

Сандерс ужасно мучается с математикой.

Я даже репетиторшу ему взяла и правильно сделала: человек только за деньги может вынести эту непроходимую тупость.

Но сегодня она приболела, и, как прежде, Сандерс ходит, шаркая, со своей математикой за мной.

Теперь моя очередь закрываться в туалете.

Боже мой, это же удавиться можно! Как же объяснить ребенку задачку, которая для меня абсолютно очевидна, и он бы ее тоже понял, если бы хоть на секунду включил мозги?

– Слушай, иди в комнату, дай мне свежим воздухом подышать. – Сын критически смотрит на сигарету, но благоразумно молчит.

– Как хорошо было в садике, – говорит он после паузы мечтательно. – Никаких тебе заданий…

– Давай, топай-топай, то ли еще будет, – бросаю я вслед согбенной спине.

– Когда я уже выйду на пенсию?! – вырвался возмущенный вопль из груди последователя Питера Пэна.

Вы чувствуете, какой из меня тонкий и дипломатичный педагог?!

– Когда папа настроит уже мне гитару? Куда он делся? Я выучил партию ритм-гитары «Чили Пепперсов».

– Да он курит, скорей всего. На балконе посмотри.

– Вот вы запрещаете мне есть много сладкого – говорите, что это очень вредно, но ведь курить вреднее в сто раз!

– Начинается…

– Я серьезно! Бедные ваши легкие! Я знаю, ты сейчас скажешь, что мы еще дети и вообще это не мое дело, но ваши организмы страдают от курения больше, чем мой – от сладкого!

– Я пью витамин С.

– Ну и что?! Какая от него польза?!

– Такая, что витамин С компенсирует вред от курения.

– Придумай себе какое-нибудь другое развлечение!

– Это не развлечение, я нервничаю.

– Из-за чего ты нервничаешь?

– Ну, например, из-за твоей учебы. Если ты начнешь хорошо учиться, я сразу брошу курить.

– Это шантаж! А пока я не родился, ты не курила?

– Гораздо меньше. И вообще, пока была беременная, или когда ты был маленький, совсем не курила. И когда Мишкой была беременная, тоже.

– ТАК ПРЕДСТАВЬ, ЧТО СЕЙЧАС ТЫ БЕРЕМЕННАЯ!!!

«Как и любому ребенку, мне моя мама кажется самой доброй, умной, красивой и справедливой на всей планете Земля. Я очень люблю свою маму, но иногда не могу выразить свою любовь, поскольку плохо себя веду.

И она сердится на меня порой – потому что хочет, чтобы я был лучше, кричит на меня, потому что желает мне добра, а не потому что она злая.

Когда я был маленьким, я любил бегать. Во время бега я много раз падал и каждый раз бежал к маме.

Она обнимала меня, успокаивала, целовала в щеку.

Короче говоря, нет человека лучше, чем мама».

Так и вижу этого хитрого манипулятора, который насовал ожидаемых слов учителю, под конец выдохся и закруглил слезоточивое письмо.

Мечтаю о внуках. Мне много раз обещали, что они отомстят нашим детям. Неужели правда?!

Маменька форева

Звонит мама.

– Я недавно смотрела одну передачу, – решительно начала она; зачин обыкновенный, мама всегда или статью прочитала, или передачу видела – на мою голову. – Ужасные болезни вызывает долгое сидение у компьютера! Пожалуйста, выкинь эту заразу из дома и детей к ней близко не подпускай!

Я бы сегодня уехала к родителям.

Собрала бы темную затрапезную сумку, надела все, что помогает затеряться в толпе, волосы в хвостик, и молчала бы в купе до утра.

Утром в городке К. вышла бы на перрон. Все, как всегда, как все мои сколько-то лет.

Таксисты – небритые и полусонные, а может, и разговорчивый подвернется, я с ними заговорю с местным акцентом – чтобы не обольщались: не тбилисская фифа, не разведешь на бабки.

Сяду в пахнущую сеном и дешевыми папиросами машину, битую «шестерку», дверь с правой стороны не открывается, надо садиться слева.

И поплывут мимо пять километров, исхоженные бессчетное число раз.

Вот бывшая чайная фабрика, поросшая вся напрочь лианами.

Вот пошли эвкалипты, а по бокам – скукоженные чайные плантации в папоротниках.

Вот и река, через нее два моста – старый, потом новый.

Утром на дороге пустынно, ни людей, ни коров.

Земля сердито спит в ожидании весны, только мандарины всегда бодры и зелены.

Сейчас будет поворот – бывшая ферма справа, русская могила слева, вылетаем на прямую, скоро наш, окончательный поворот.

Надо водителю сказать, куда сворачивать – на втором повороте, так быстрее, хоть дорога хуже, но дом покажется сразу, стоит на пригорке.

Они еще не знают, что я приехала, наверняка еще спят.

Я заплачу водителю и постучу в ворота.

Беспородная собака с близко посаженными глазами вежливо безразлична, я с ней почти не знакома, но пусть полает, разбудит