Вот в таком положении оказалась эта интеллигентнейшая дама. Платили очень мало, первые две недели вообще не платили. И дама в разбитых розовых очках честно звенела в колокольчик и включала песенку. Только никто почти не катался на паровозе «Тук-Тук», мало посетителей было в торговом центре. И за билет дорого брали хозяева дамы и «Тук-Тука». Так что она порожняком почти ездила и очень боялась встретить кого-нибудь из знакомых. Она понимала, как комично все это выглядит. Как унизительно! Но жить-то надо.

И вскоре в ее паровозик сел мужчина со слепым мальчиком. Взрослым нельзя было садиться, но мальчик был незрячий и дама, конечно, разрешила. И изо всех сил звенела в колокольчик, и песенку много раз включала, и катала мальчика не один круг, а три, пять, десять! Она же ничего не могла сделать хорошего – сама была в плохом положении. Но делилась всем, что имела. И даже мальчику давала в колокольчик звонить, он красиво так звенел…

Мальчик смеялся. А мужчина улыбался тоже, радовался за своего мальчика. Они жили вдвоем, отец и сынишка, мама у них уехала работать в другой город и там нашла другого мужа. И родила другого мальчика – так бывает, это жизнь. Ну и все хорошо кончилось; дама стала жить вместе с мальчиком и его папой. Нашла работу в библиотеке – это большая удача для нее. А муж у нее ремонты делает людям, так что материально все в порядке. И мальчик любит эту Наташу. Она добрая.

Иногда в выходной они ходят кататься на паровозике. Который им принес счастье.

Это как в детской игре: «Вернитесь на пятьдесят ходов назад и отдайте все фишки». А потом раз! – и игрушечный паровозик привезет тебя на станцию «Счастье». Или на станцию «Любовь». И фишечки дадут новые, лучше прежних. Даже если ты пошел работать машинистом на игрушечный паровоз, надо честно звенеть в колокольчик и верить судьбе.

Иногда озарение и понимание происходят мгновенно.

Вот как мощный фонарик включили в темноте – и комната осветилась ярко. Все стало понятно. Так было с одной женщиной, которая жила плохо. Кое-как жила. На работе ее третировали и использовали, платили мало, сваливали чужую работу и обвиняли в чужих ошибках. Она ни на что не претендовала, довольствовалась малым, но и это малое у нее отбирали. В конце концов сократили, да и все. И новую работу она не могла найти.

Личной жизни не было никакой. Хотя это была добрая и симпатичная женщина, но ничего не получалось. Она вечерами смотрела мелодрамы и обливалась слезами, мечтала о любви, но понимала, что у нее любви не будет скорее всего. Она не заслуживает любви, наверное. Ей нравился один мужчина, но она его любила на расстоянии робкой такой любовью. Без всякой надежды на взаимность или просто на кроху внимания. А потом стало рушиться здоровье. Женщина уже не успевала врачей посещать; пока лечили одно, начинало болеть другое. Она не жаловалась. Выполняла рекомендации врачей, с ужасом думая о том, что скоро кончатся ее скудные сбережения. И в конце концов, она упала и сломала ногу. Пришлось ходить на костылях.

На костылях она ковыляла в аптеку по людной улице. И у метро вдруг оказалась на пути у здоровенного такого мужчины со свирепым лицом. Просто уткнулась в него, она же под ноги смотрела, под костыли, так сказать. Мужик выругался грубо и злобно посмотрел на женщину. А она вдруг спокойно сказала: «Ну, толкните меня. Я все равно не могу уступить вам дорогу. Я еле держусь за костыли. Вам остается только меня толкнуть, чтобы я упала. А потом перешагните через меня и идите себе дальше!» Мужчина отпрянул даже от неожиданного спокойного тона. А у женщины произошло озарение, инсайт. Она вдруг поняла вот что: она никогда – никогда, понимаете? – не ходила по прямой. Она всегда уступала дорогу и отходила в сторону, всех пропускала, старалась никому не мешать…

Да она не ходила, она петляла, как раненый заяц! Она первый раз в жизни идет прямо, – костыли не дают уступать дорогу и огибать тех, кому мешаешь. Она медленно и упорно идет по прямой первый раз в жизни. Вот что до нее дошло вдруг, вспыхнул фонарик. С раннего детства ей велели никому не мешать, всем уступать, никому не преграждать путь. Сидеть тихо и смирно и ждать распоряжений. Если распоряжения поступят, немедленно их выполнять! Метнуться как заяц и выполнить заказ или приказ. И никого при этом не побеспокоить, не встревожить, постараться быть незаметной, как Карлик Нос, который скользил в башмачках из ореховых скорлупок по гладкому полу, когда прислуживал злой колдунье…

Мужчина уступил дорогу. Может, он незлой был, просто вид такой, свирепый. Женщина выпрямила спину, как могла, и пошла на костылях по прямой. По своей стороне улицы, никого не толкая и никому не мешая, но по прямой. И ничего, знаете, люди слегка меняли свою траекторию движения, совершенно без усилий, если это было нужно. Или обходили, если быстро шли, торопились. Оказалось, что вполне можно идти по прямой и никому не мешать.

Эту историю рассказала та женщина, жизнь которой изменилась после инсайта, озарения. Не сразу, но изменилась. И нога срослась благополучно, и работу женщина нашла – она же хороший была специалист, просто робкий человек. В жизни можно идти прямо к цели, никого не толкая и никому особо не мешая. Можно и нужно. Соблюдай правила пешеходного движения и иди к цели, а не петляй, как раненый заяц. Затопчут или загонят… Или сметут с дороги и не заметят. Угождать всем и никому не мешать своим существованием, дыханием, походкой – это тупиковый путь. И в конце концов ноги вообще перестанут ходить – от страха жить. Подломятся ноги-то. Вот эту простую вещь поняла женщина и сейчас живет иначе. Гораздо лучше. Достигает своих целей, не мешая другим, если они тоже соблюдают правила пешеходного движения…

Есть неявное тоскливое чувство, которое крадет вашу энергию, – это скука.

Обыденная серая скука, вполне безобидное на первый взгляд состояние. Сейчас психологи даже признали ее полезной, дескать, скучающий мозг более продуктивен и непременно выдумает что-то новое. Но они путают временное бездействие и отсутствие впечатлений со скукой. Философ Сенека недаром назвал скуку болезнью. Подобно болезни она лишает сил и сокращает жизнь, отравляет настроение и отнимает энергию. Недаром говорят «смертельная скука», «убийственная скука».