Шрифт:
Закладка:
Как такое возможно? Это значит, что она выиграла? Отель отпускает её? Она смотрит на высокую большую дверь, в которую она – кажется, сто лет тому назад – впервые вошла вместе со своими родителями и младшим братом. Дверь открыта. Она бежит обратно к входу, но остаётся стоять снаружи. Зона ресепшен выглядит так же, как когда они ушли из неё, но администратора и его сына нигде не видно.
Ворона сказала ей, что остальным тоже помогают, значит, наверняка они в любую минуту будут здесь? Хелла решает подождать их.
Или стоит поехать за помощью? Она уже немножко умеет водить. Её отец учил её на пустой парковке.
Нет. Это запросто может быть очередная уловка отеля. Стоит ей уехать, отель точно передвинется, и она никогда его не найдёт. Ей невыносимо оставлять остальных.
Хелла садится на ступеньку и тарабанит пальцами по коленям. Она ненавидит ждать, она для этого слишком нетерпелива. Время от времени она оглядывается назад, надеясь, что остальные вот-вот выбегут, и опасаясь, что позади вдруг появится какое-нибудь чудовище. Девочка чувствует в воздухе близость дождя, тяжесть облаков, давящую на неё. А ещё воздух потрескивает так, будто в нём электричество. Она покрывается гусиной кожей и обхватывает себя руками.
Прошло, может, десять минут, может, тридцать, и Хелла решает, что не хочет больше ждать. Ей нужно действовать, или она сойдёт с ума или заснёт, да и пока она чем-то занята, она не будет замечать болезненную пустоту в желудке.
Девочка набирается храбрости и с тяжёлым сердцем заходит в отель. И вообще, где остальные? Будем надеяться, что они в порядке и не сидят опять за тем столом. Нет, ребята никогда этого не сделают. Особенно теперь, когда знают, что отель делает со своими пленниками. Хелла дрожит, неожиданно замёрзнув, и с глубоким вздохом плюхается на диван.
Что, если остальным, как и ей, пришлось сделать выбор? Вернуться в отель и помочь друзьям или убежать и позвать на помощь? Она уверена, что они не выбрали бы уйти без друзей и тем более без родителей.
Хелла так устала и хочет есть. Ей хочется закрыть глаза, хотя бы для того, чтобы перестать тревожиться о брате, родителях, да обо всех. Она теперь лучше понимает, почему мама иногда так занудна. Например, когда Хелла отправляется куда-нибудь одна, то должна позвонить матери, когда доберётся. Если её мать волнуется хоть вполовину так сильно, как сама девочка сейчас, она частенько испытывает адские муки. Хелла сомневается, что захочет когда-нибудь детей, если это значит постоянно тревожиться о том, что может с ними случиться.
Её глаза закрываются, но, к счастью, карканье вороны снова будит её. Поспать уже не кажется ей такой хорошей идеей, но и оставаться здесь тоже нельзя. Хелла соскакивает с дивана. Где та ворона, что не дала ей уснуть? Она нигде её не видит.
А вот кого она видит – это мать Вилли. Её зовут Барбара, верно? Женщина спускается по лестнице и оглядывается по сторонам.
– Здравствуйте, мэм! – кричит Хелла, размахивая руками.
Но Барбара не слышит и не видит её. Как её собственный отец не видел Сержа.
Женщина выглядит очень печальной и обеспокоенной. Волосы у неё в беспорядке, глаза припухли и покраснели. Но, по крайней мере, она пока не очутилась на картине, хотя это лишь вопрос времени, если администратор прав.
Хелла находит просто невыносимым, что она не может помочь Барбаре, когда та в отчаянии смотрит по сторонам и никак не может решить, что делать дальше. Наконец она поднимается по только что появившейся зелёной лестнице.
Хелла опять остаётся одна и размышляет. Есть несколько вещей, которые не дают ей покоя, вопросов, на которые её логичный ум хочет получить ответ.
Почему они могут видеть родителей, но не наоборот?
Почему вороны помогают им теперь, но раньше не помогали, когда они подвергались испытаниям?
Почему отель не так сильно воздействует на неё?
Но самый настоятельный вопрос, разумеется, – где её друзья?
Она вздрагивает от громкого звука.
Глава 39
Снаружи начинается гроза. Сразу после оглушительного удара грома, прозвучавшего слишком близко, вспыхивает молния. Порыв холодного воздуха проникает внутрь. Хелла встаёт, чтобы закрыть парадную дверь, и её чуть не сбивают с ног Энди, Мэгги, Серж и Вилли. Над ними летит, сопровождая их, ворона.
Ребята опрометью влетают в гостиницу, подгоняемые сильным ветром. На бегу они в изумлении смотрят друг на друга. Хелла наваливается на дверь, которая закрывается с большим трудом.
– Мне нужна помощь! – пытается она перекричать грозу.
Энди и Вилли приходят ей на помощь, и втроём они ухитряются закрыть дверь. Дополнительно её запирает засов, и Хелла готова поспорить, что сейчас выход уже не откроется.
Тяжело дыша, она сползает на пол, прислонившись спиной к двери.
– Как я рада вас видеть.
– Я не видел тебя снаружи, – говорит Энди.
– Я не видел тебя снаружи, – почти одновременно с ним произносит Серж.
Очевидно, ни один из ребят не видел остальных.
Хелла чувствует, как ветер колотит в дверь.
– Но вы вошли все вместе.
Серж кивает:
– Да, но я не видел остальных, пока не вошёл в отель.
Хелла поджимает губы.
– Вот почему я была одна на парковке.
– Я ждала снаружи, пока не началась гроза, – объявляет Мэгги.
– Выходит, отель обдурил нас, сделал так, чтобы мы не видели друг друга, – говорит Хелла.
Энди вздыхает:
– Может, если бы мы вышли на улицу, за поле действия отеля, мы бы увидели друг друга.
– Может, – соглашается Хелла. – Но его власть простирается дальше, чем до подъездной дороги, иначе нас не загнала бы сюда та первая гроза.
Ребята занимают свои места на лавках, чтобы решить, что делать дальше. Ворона вспрыгивает на небольшой столик между ними. Как раз в этот момент отель начинает трястись и гудеть. Когда-то давным-давно это испугало их, но не теперь.
– Ну вот опять, – говорит Энди, глядя в окно.
Вилли мурлычет на мотив рекламного ролика:
– В облака-а.
Энди фыркает.
– Плохая реклама у этого отеля.
Хелла хихикает.
– Ты имеешь в виду гнилую еду, которая не еда вовсе, спальни без кроватей или то, что магазин напал на нас?
– Я говорил о названии: «Отель на скале», – отвечает Энди. – Нелогично, рекламщик всё напутал, он должен называться «Отель в облаках».
Хелла смотрит на Вилли.
– Я видела твою мать.
– Мамулю? – Вилли садится прямо. – Что она сказала? Как она? Она нормально выглядела?
– Она не видела и не слышала меня,
