тихо вышел из комнаты, стараясь не звенеть посудой на подносе.

— Он ещё писал, что ог-хр-ры умеют превращаться в камень… но это уж совершеннейшая чушь… — пробормотал доктор Дорвич сквозь сон.

* * *

Очередное утро очередного выходного дня. Единственного на неделе, но не мне жаловаться. С моим-то рабочим графиком это не проблема. Хотя в прошлой жизни, как мне удалось вспомнить после очередного приступа, обычным делом считались два выходных на пять рабочих дней. Но право слово! Для этого приходилось работать, как минимум, по восемь-девять часов в день, я же тружусь в худшем случае четыре часа в день, и имею заработок, как у хорошего мастерового в Граунде или даже Брэкбридже! Но им-то приходится вкалывать по десять-двенадцать часов в день, да и доход делить с сидящими на шее домочадцами. Я же… в общем, неплохо устроился. Если бы ещё не эти драхховы поезда, грохочущие под окнами по утрам. Эх! Нет в жизни счастья, ха!

Правда, сегодняшний выходной таким считать нельзя. Обещал помочь Фари в доставке из порта и разгрузке очередной партии тканей и кожи на склад её семьи в Пампербэй. Не бесплатно, разумеется… а значит, на этой неделе выходных у меня нет вовсе. Настоящий трудяжка!

А если серьёзно, то за столь «насыщенный» трудовой график я должен бы благодарить собственное тело и его врождённую предрасположенность к телекинезу. Пусть он довольно странен, если не сказать — убог, по сравнению с умениями представителей иных рас, описания которых я неоднократно встречал в библиотечных книгах, но без него мне пришлось бы намного хуже. Именно телекинез, пусть и ограниченный предметами, с которыми я контактирую телом, помогает мне в моей работе грузчика.

Поднять заваленную кожами и рулонами ткани телегу, ухватившись за борт? Нет ничего проще… для меня и моего скромного таланта. А ведь если бы подобный фокус попытался провернуть, скажем так, «обычный» силач, телега просто развалилась бы, не выдержав веса груза. Ну, или, как минимум, лишилась того борта, за который её попытались бы приподнять. В моём же случае всё гладко. Послушный воле, телекинез просто подхватывает всю телегу целиком, будто какой-то невидимый гигант поднимает её в пригоршне. И никаких аварий.

Да, мой телекинез странный. Я могу мять металл пальцами, как пластилин, могу раздавить в труху пядевый[1] деревянный брус, могу сжать кусок гранита словно губку, после чего он осыплется с моей ладони мелким крошевом… а могу одним движением пальца нанести на кусок базальта тончайшую резьбу… ну, смогу… когда-нибудь. Надеюсь. Потому как дальше кривых царапин разной степени глубины и чёткости я пока не добрался. Но у меня всё впереди… по крайней мере, с каждым разом рисунки на камне у меня получаются всё чётче и точнее, пусть и не отличаются затейливостью или изяществом. Но с моими мозгами, честно говоря, я и ровному кружочку или квадратику, вырезанному в камне, радуюсь, как ребёнок. После чего слушаю хихиканье забавляющейся моим видом Фари… или ловлю на себе удивлённо-презрительные взгляды прохожих. Ну да, синекожий гигант, радостно гыгыкающий над какими-то камешками, выглядит, конечно… сомнительно. Зато, куда понятнее, чем тот же большой дурак с книгой в руках. Да и вообще, какое мне дело до посторонних? Главное, что упражнения с каждым разом получаются проще и лучше, а мнение окружающих… да драхх бы с ним!

И ведь не сказать, что проблема в контроле сил или чём-то ещё таком… магическом, а значит, напрочь мне непонятном. Нет, здесь всё дело в воображении. Чем чётче представляемый рисунок на предмете, тем лучше будет результат. Так написано в тех книгах, что я по-прежнему таскаю из библиотеки и читаю, спрятавшись за навесом торговой палатки милахи-хафлы, чтоб не вводить случайных прохожих в когнитивный диссонанс от вида читающего огра. И у меня нет повода не доверять написанному. Получается, ведь. Пусть от этих попыток скрипят и плавятся мои мозги синего носорога, явно не предназначенные для столь творческой работы, но ежедневные занятия дают свой результат и откровенно меня радуют. Даже сейчас, всего через три недели после начала занятий телекинезом, я вижу, насколько проще с каждым разом мне даются манипуляции с мелкими воздействиями, вроде той же резьбы по камню. А уж если сравнивать с первыми опытами, у-у! Земля и небо!

А ведь помимо них есть и кое-что другое. Так, оказавшиеся по случаю у меня в руках, «щёлкалки»[2] Саренса Сонса, вставшие намертво, по утверждению их хозяина, после одной лёгкой манипуляции пошли вновь. А я всего лишь «вытряхнул» из них то, что мешало пружине развернуться. Просто почувствовал, как «звенит» металлический завиток, не в силах сдвинуть места застрявшие шестерёнки, а те тоненько, но напряжённо гудят, зажатые стопорящим их мусором… ну и одним посылом, вымел из механизма лишнее, только пыль из-под откинувшейся крышки полетела. Правда, поняв, что именно сотворил, я не стал хвастать открывшимся умением, а вместо этого, на всякий случай изобразил дикаря. То бишь, демонстративно тряхнул уже идущие часы и, прислонив их к уху, довольно прогудел-прохрустел: «Ш-ч-чёлкают». Всё!

Сонс тут же выхватил у меня из рук свои ходики и скрылся в лавке. Правда, через пару минут вновь вышел на улицу, гордо сверкая массивной серебряной цепочкой, перетянувшей его отсутствующее пузо от кармана жилета до пуговицы. И даже спасибо не сказал… у-у, варвар!

Тряхнув головой, я попытался избавиться от не вовремя накативших воспоминаний. Не вышло. Пришлось лезть под холодный душ. А вот это помогло, даже несмотря на то, что моему телу в принципе плевать на низкие температуры. Но голову освежил, а это главное! Вымывшись, я выбрался из-под гудящей лейки, наскоро вытерся огромным пушистым полотенцем, честно мною купленным аж за два грота у всё той же Фари, и потопал в изрядно выстывшую за ночь комнату одеваться.

Открыв скрипучую дверцу старинного шкафа, где лежали мои невеликие пожитки, я окинул взглядом полупустые полки и потянулся за рабочей одеждой. Всё-таки, сегодня меня ждёт именно работа, а не очередной визит в библиотеку, где стоит выглядеть прилично, чтоб не выгнали даже несмотря на наличие оплаченного пропуска, так что мой единственный «выходной костюм» потерпит до возвращения. А пока… шерстяные гольфы в шоттскую чёрно-зелёную клетку, коричневые короткие штаны, застегивающиеся на пуговицы под коленом, просторная холщовая рубаха и крепкая куртка из коричневой кожи поверх неё. Прочные старые ботинки на нижние лапы, жёсткие перчатки с крагами — на верхние. Вот я и готов к работе. А, чуть не забыл! Ещё кепка-восьмиклинка, чтобы прикрыть мою синюю лысину и защитить от