Шрифт:
Закладка:
Оруженосец оторвал свой взгляд от понтона и вонзил его в Поппи.
– Что касается индийских тканей, так высоко оцененных тобой, ты спросила себя хоть раз, откуда хлопок? Рабы выращивают его, пока смерть не настигнет их. Здесь, в Америке. Чтобы придворные вроде тебя могли рядиться в них. Ну что ж, хороших покупок, надеюсь, ты подберешь фасончик по душе.
Он развернулся, оставив позади себя побледневшую Поппи.
– Я… я думаю, мне лучше остаться, – пролепетала она, задыхаясь сильнее, чем во время туберкулеза.
Мне хотелось утешить бедную девушку, но я сдержалась. Если она не пойдет на рынок, то мне не нужно будет «терять» ее. Она избавит себя от страданий, а меня от дополнительных хлопот.
– Я тоже не в настроении ходить по рынку, – бросил Рафаэль, глядя, как англичанка шаткой походкой удалялась от нас. – Лучше поброжу вдоль моря.
С невинным видом я кивнула:
– Молодец, что выбрал свежий воздух, а не суету городского рынка. Ха-ха! Если бы не подготовка к свадьбе, я бы тоже так поступила.
Грустный взгляд юноши был мне ответом. Я тут же устыдилась своих слов, поняв их жестокость по отношению к тому, кто никогда не сможет вступить в брак со своим тайным избранником. Рафаэль знал, что я – единственная в Версале, кто был в курсе его запретной любви. Тем более непростительна моя неуклюжесть. Я совершила ошибку, но извинился он.
– Сожалею, что не стал хорошим учителем, – прошептал Рафаэль.
– Учителем? Ты о чем?
– Помнишь, я должен был научить тебя основам испанского во время трансатлантического вояжа, но у меня не было сил.
Зеленые глаза юноши растворились в волне. В эту секунду я почувствовала его желание выговориться. Разозлится ли он, узнав, что я случайно увидела его ссору с Сураджем на постоялом дворе в Нанте? Или с облегчением откроет душу, прислонившись к дружескому плечу? Эти вопросы отпали сами собой: не до личных откровений под взглядами Прюданс и Франсуазы. К тому же время торопило меня.
– Ну ладно, хорошей прогулки, Рафаэль! – сказала я. – До вечера.
Он не ответил, вновь погрузившись в свои мысли.
Я повернулась к мостику, который вел на набережную, Прюданс и Франсуаза двинулись следом за мной.
* * *
Если краски Фор-Руаяля ослепили, то запахи вскружили голову. Нигде они не действовали так опьяняюще, как под аркадами главного рынка – гигантского лабиринта из разномастных мастерских, ларьков, лавок с разноцветными горками душистых пряностей, источавшими сладкие, теплые запахи с волнующими ароматами кофе и черного шоколада. Я разглядывала стеклянные сосуды с пигментами, восторгалась изобилием незнакомых цветов: гардения, плюмерия, гибискус… Широкий шатер раскинулся над ними, подобно крышке над шкатулкой с благовониями.
Меня привлек горшочек с диковинными, упоительно пахнущими зелеными стручками.
– Кардамон, – объяснил лавочник. – Имеет фруктовый, цветочный, пряный вкус, и обратите внимание на свежие нотки камфоры и ментола: превосходно подходит для выпечки, мадемуазель!
– Благодарю, месье, но в стряпне у меня две руки и обе левые.
– В этом случае позвольте вам предложить ранжированный ром. – Он указал на этажерку, заставленную бутылками с экзотическими ингредиентами. – Ананас, имбирь, ваниль, корица: выбирайте на свой вкус! Эти сласти – те же десерты, но их не надо ставить в печь. Хотите попробовать?
Улыбнувшись, я отказалась: суета и шум рынка меня уже порядком опьянили. Прюданс тоже находилась в каком-то гипнотическом трансе. У нее, никогда в жизни не выезжавшей дальше своего городка, разбегались глаза. Франсуаза, наоборот, казалось, ничего не замечала, ни на секунду не отрывая свои темные толстые линзы от моей спины. Продолжая бродить между лавок, я сделала вид, что заинтересовалась индийскими тканями, которые белые торговцы и метисы громко расхваливали. Несмотря на роскошные узоры, я вряд ли могла оценить их красоту после того, как Зашари объяснил, какой ценой доставался хлопок.
– Желаете примерить, мадемуазель? – обратилась ко мне торговка, лучезарно улыбаясь. Она протягивала удивительный наряд из тончайшего батиста, отделанного кружевом, сиреневый цвет плавно переходил в розовый.
– Нет, спасибо, я пришла за благовониями…
– Этот цвет мальвы идеально подойдет к тону вашей кожи. Вы должны его примерить.
Настойчивость в ее голосе заставила меня поднять голову. Напряженного, твердого взгляда незнакомки было достаточно, чтобы догадаться: Фронда прислала ее.
– Действительно, цвет очарователен… – я взяла в руки наряд.
– В эту примерочную, пожалуйста, – пригласила женщина, указав на угол, где свисавшая сверху ткань служила занавеской.
Франсуаза автоматически шагнула за мной, но я ее остановила:
– Здесь нет места для двоих.
Ее стеклянные окуляры осмотрели узкое пространство. Чтобы убедиться, что я не исчезну? Или чтобы ничего не причинило мне вреда? Вероятно, и то и другое. Факультет, похоже, запрограммировал девушку так, чтобы сделать моей компаньонкой и стражником одновременно. Впервые ее слепая преданность странным образом тронула меня. Заставив себя улыбнуться, я коснулась руки дез Эскай, ее кожа была холодной.
– Благодарю за вашу бдительность, Франсуаза. Повезло, что вы присматриваете за мной. Поэтому мне не страшно.
Как только я оказалась в примерочной, торговка быстрым жестом опустила занавеску. Почти в ту же секунду деревянная панель, служившая задней стенкой, повернулась вокруг оси, открыв проход, ловко спрятанный за прилавками.
Там меня ожидал мужчина в соломенной шляпе с широкими полями, тень от которой закрывала его лицо. Он молча подал сигнал следовать за ним. Я исчезла за кулисами главного рынка, удаляясь от него все дальше, оставляя позади Прюданс и Франсуазу, веривших, что я занята примеркой платья.
Где кончается рынок и начинается город? Понять было трудно. Улочки, по которым меня вел мой молчаливый гид, извивались так же, как аллеи базара. Сотни веревок со свежевыстиранным бельем между окнами закрывали небо. Я истекала по́том под кожаным нагрудником, идеально адаптированным к климату Версаля, но не к тропикам. Где-то вдалеке едва различимые звуки барабана эхом повторяли глухой треск глинобитной почвы под моими сапогами.
Свет уходящего дня погас, когда мы спустились по лестнице, пройдя сначала один пролет, затем второй. Ароматы цветов и пряностей исчезли, уступив место затхлому, глинистому запаху: мы находились глубоко в недрах Фор-Руаяль, в сети галерей, тускло освещенных лишь фонарем в моей руке. Я следовала за мужчиной так быстро, как могла, сознавая, что ни за что не найду дороги назад, если потеряю
