– Кровь англичан тухнет, – подтвердил лейтенант Эжен с гримасой отвращения на бледном лице.

– К счастью, Вест-Индия на расстоянии вытянутой руки, а иначе пришлось бы обескровить кого-нибудь из экипажа, чтобы промочить горлышко, – усмехнулся другой бессмертный, решив перещеголять предыдущего.

Лейтенант Эжен затянул песню:

Эй, бросайте игральную кость!

Эй, бросайте игральную кость!

Сейчас мы узнаем, кому пустим кровь!

Сейчас мы узнаем, кому пустим кровь!

Ахой! Ахой!

Я растерянно наблюдала, как хор из офицеров, включая капитана, дружно присоединился к нему. Они распевали во все горло, их зрачки все больше расширялись, клыки все сильнее вытягивались: под красивыми шелками одежд скрывались дикие звери. Вожак, несмотря на все благоухание, которое его окружало, был ничем иным, как трупом, мучающимся от жажды. Отсутствие свежей крови обнажило их страшную сущность.

Морской черт хохочет, а юнга в слезах!

Морской черт хохочет, а юнга в слезах!

Пощады не будет! Ты в наших клыках!

Пощады не будет! Ты в наших клыках!

Ахой! Ахой!

Жуткая песня, под аккомпанемент красных каблуков кровососов, сотрясала деревянный потолок зала. Один из бокалов, наполовину заполненный английской кровью, опрокинулся на географическую карту. Красное, липкое цунами поглотило Малые Антильские острова.

Широко улыбаясь, Гиацинт де Рокай положил конец вакханалии, хлопнув в ладоши.

– Достаточно, месье, умерим пыл, иначе напугаем наших гостей! Проявите терпение: на Мартинике мы запируем как положено, а после, сытые и отдохнувшие, отправимся на север. – Единственный глаз выпустил в меня молнию. – К Бермудам, на встречу с вашим суженым, моя дорогая. Он нас ждет.

Сердце остановилось.

Я не ослышалась? Бледный Фебюс нас ждет? Уже? Клеант предполагал, что потребуются недели, чтобы найти и связаться с ним. Камердинер тоже застыл в глубине зала, забыв об обязанностях официанта, потрясенный, как и я.

– Диана, что случилось? – бросил одноглазый демон. – Вы разом побледнели. Этот савойский пирог, кажется, суховат. Вас не устраивает десерт? Или перспектива скорого знакомства с вашим мужем?

– Конечно, я этому рада, – пробормотала я. – Просто… это так… скоро. Каким образом Бледный Фебюс мог согласиться на встречу, если предложение о свадьбе еще им не получено?

– Откуда вам это известно?

– Я не понимаю, – хрипло отозвалась я. – Меня снарядили в путь, как только Король принял решение о свадьбе. Мы двигались со скоростью ветра. Ни один корабль не сумел бы нас опередить, чтобы доставить новость Бледному Фебюсу.

Смех Гиацинта был так же гармоничен, как арпеджио[58]. Но за звуками лиры слышался ядовитый сарказм. С самого начала нашего разговора он играл со мной как кот с мышью, по капле выдавая информацию только для того, чтобы понаблюдать за моими страданиями. Потому что в этом заключалось его извращенное удовольствие: он забавлялся, манипулируя собеседником до тех пор, пока не ломал его.

– Ваша наивность – очаровательна! Простодушие, несомненно, смягчит такого загрубевшего душой разбойника, как Бледный Фебюс. Имеются способы быстрее, чем «Невеста в трауре», например гонцы, которых я отправил до отхода корабля. Или вы считаете, что только вороны способны разносить письма? В море, например, очень эффективны чайки, если их правильно заколдовать.

Капитан все больше расплывался в улыбке. Не ограничиваясь созданием дампиров, он использовал алхимию, чтобы поработить животных. Как поведал Клеант, инквизиторы Факультета не могли добраться до Гиацинта, чтобы помешать тому предаваться оккультным искусствам, – если только, будучи корсаром Короля, он не пользовался особой благосклонностью последнего.

– О Диана, не делайте такого лица! – расхохотался демон. – Какая вы прелесть, просто объеденье! На ваше счастье, я только что поужинал. Так вот, я обратился к Бледному Фебюсу с предложением Нетленного создать герцогство Ураганов на всем побережье Северной Америки, от Карибского моря до Нью-Йорка. Чайка вернулась этим вечером с ответом пирата в лапках, где было приглашение приехать на встречу с ним, а также подарок, который пришелся очень кстати на ваш день рождения, вы не находите?

Длинными пальцами он элегантно вынул из кармана маленькое украшение, положил его на стол и подтолкнул в мою сторону. Это была камея. Подобные я видела в Версале: придворные, как мужчины, так и женщины, регулярно обменивались ими как знаком своей любви. Тот, что увидела я, представлял собой изображение, выгравированное в бледном полупрозрачном камне, без сомнения, белом опале. Это был профиль серьезного молодого человека. Волосы средней длины были убраны в катоган[59], подчеркивая меланхоличный взгляд, обращенный к невидимому горизонту.

– Красивый юноша, – прошептала Прюданс, немедленно покраснев от нечаянно оброненного замечания, Поппи рассмеялась:

– Не обольщайся, бигуденка[60]: версальские кавалеры не стесняются щеголять своими нещадно отретушированными камеями. Я тоже не раз попадалась на эту удочку – приходила на галантное рандеву, получив по королевской почте римский профиль, но быстро разочаровывалась, встретив воздыхателя во плоти: обман покупателя! Должен быть закон, проверяющий соответствие изображения перед его отправкой по почте!

Я не могла вспомнить ни одной любовной авантюры англичанки с тех пор, как она стала оруженосцем, кроме ее безответных чувств к Зашари. Девушка, бросив на юношу беглый взгляд, вероятно, решила покрасоваться перед ним, надеясь вызвать своим фанфаронством ревность. Напрасный труд!

– Who knows?[61] Может, в Дворе Ураганов я встречу пирата с большим сердцем, которого увезу в своем чемодане в Версаль? – не удержалась она от последней, жалкой попытки обратить внимание луизианца. – Или разбойника на одну ночь, в чьих руках смогу позабыть обо всем.

Гиацинт де Рокай наградил англичанку аплодисментами:

– Браво, леди Каслклифф! Хотя бы вы радуетесь предстоящей свадьбе, не то что ваши компаньоны – скучные пресноводные. – Вампир обвел гостей широким жестом, сверкнув перстнями, отражающими отблеск свечей. – Ну же, друзья, черт возьми! Побольше радости! Вы, Гран-Домен, словно медузу проглотили, ни одного слова за весь рейс. Про мадемуазель дез Эскай и говорить не хочется: тише камбалы и почти так же выразительна. Монтесуэно, расслабьтесь! Забудьте про суровый испанский двор, впереди веселая свадьба. А мадемуазель де Керадек так робка и застенчива, что место ей в тихой обители Факультета, а не на корабле корсаров. Что касается виновницы торжества, такое впечатление, что вы, мадемуазель, только что услышали о собственной смерти. – Демон, сверкнув выступившими над губой клыками, закончил: – Что, впрочем, правда. Нужно через нее пройти, чтобы после возродиться во Тьме. Завтра вечером…

То была последняя капля. Откровение, к которому подводил свою речь этот монстр. Ошеломленная, я как попугай повторила за ним:

– Завтра вечером?

– Не благодарите меня за усердие.

– Но… вы говорили, что надо сделать запасы продовольствия на Антильских островах, я думала,