Шрифт:
Закладка:
Развратная, как сказал бы отец.
Но зачем ему знать о ее грехопадении? Это и вправду лишнее.
Уже в следующем месяце Анаит уедет поступать в Краснодар. И кто знает, как повернется жизнь. Скорей всего, она уже не вернется в городок, где родилась. Что ей тут делать? Слушать придирки отца? Вот уж спасибо, за два года наслушалась с избытком, хватит на следующие десять лет, а может на все двадцать.
С кем там у нее сложится судьба, за кого соберется замуж — это уж ее дело. А когда познакомится с достойным человеком, честно ему признается, что не девочка, что вот так по-глупому сложилось. Может быть, ее поймут? Может быть, примут такой, какая есть? Она очень на это надеялась. А если будущий муж погонит поганой метлой, значит не ее мужчина. Вдруг найдется тот, кто не погонит.
Этими мыслями она немного себя успокоила. Наскоро выкупавшись, устроилась в постели и, несмотря на все волнения ушедшего дня, тут же заснула. Во сне продолжила обниматься с Соболем. Целовалась с ним без оглядки, позволяла себя трогать там, где нельзя, но очень приятно.
Просыпалась на следующее утро тяжело. Ведь не привыкла гулять допоздна.
Пропустила завтрак. Стыдно было выходить из комнаты.
Отчего-то казалось — весь мир знал о ее грехопадении. Будто, пока она с Соболем вчера занималась этим самым, в небо запустили салюты с надписью: «Анаит лишилась невинности». И теперь, конечно же, все в курсе дела. Стоит выйти за дверь, и там ее будут ждать отец, Багиш, Карина. Каждый начнет тыкать в ее сторону и ругаться. А как еще им поступить с ней за то, что она так глупо прошляпила девичью честь?
Но когда все же решилась выйти из комнаты, ведомая голодом, и встретила отца, он ни в чем не стал ее обвинять. Лишь безразлично на нее посмотрел, а потом как бы между прочим проговорил:
— Будь готова, сегодня вечером идем на ужин к Ваграму. У него день рождения, поздравим. Будет праздник, нарядись как следует. И причешись по-человечески, а то вечно эти куцые косы…
Анаит посмотрела на свои косы, с виду совершенно нормальные. Не в кулак толщиной, но на густоту волос уж точно грех жаловаться. Впрочем, на критику отца она давно научилась не реагировать. Если прислушиваться к каждому вот такому выпаду, никаких слез в мире не хватит.
Просто кивнула и проскочила на кухню к Карине. Поесть в тихом месте, да заодно поблагодарить женщину за вчерашнюю доброту.
Ждала вечера с ужасом.
Несколько часов в компании Ваграма и дорогого отца казались неимоверной пыткой. Эти двое доведут Анаит до нервного тика со стопроцентной вероятностью. А может быть, там будут другие гости? Вдруг ей удастся просидеть весь вечер в уголке никем не замеченной? Это было бы то, что доктор прописал.
После вчерашнего Анаит хотелось лишь спрятаться от чужих взглядов в собственной комнате, привыкая к новому положению не невинной девушки. Но отказать отцу не посмела. Она же не самоубийца. Хотя и не понимала, почему ей на дне рождения обязательно быть, а Багишу — нет, ведь брат почти никогда не присутствовал на посиделках с дядей Ваграмом.
Для вечера выбрала розовое свободное платье до колена. Почему-то перед дядей Ваграмом она все время чувствовала себя чуть ли не голой, слишком часто тот стал на нее пялиться. Давать ему лишние поводы это делать она точно не собиралась. Волосы старательно накрутила, чтобы отец снова не ругался. Осталась своим видом вполне довольна.
Анаит не ждала похвалы от отца, хоть и постаралась выполнить его наказ. Он лишь скользнул по ней злым взглядом и проворчал, что такси уже подъехало.
Перед тем как зашли в дом дяди Ваграма, родитель вручил Анаит большой пакет. Сказал строго:
— Вручишь имениннику, поздравишь. И чтоб от души, ясно тебе?
Что делать, пришлось поздравлять.
Дядя Ваграм расплылся в улыбке, едва увидел Анаит в дверях. Аж зацвел как майский кактус, пока она выдавливала из себя слова поздравления:
— Счастья вам, здоровья, долгих лет жизни.
— А вот это самое главное, девочка! — довольно подметил именинник. — Долгие лета и здоровье, что еще для счастья надо? Хотя кое-что надо…
Это был первый раз, когда Анаит удостоилась чести осмотреть дом, о котором дядя Ваграм и отец прожужжали ей все уши.
Тут и там виднелась позолота и чудная лепнина. Массивная мебель непрозрачно намекала на дороговизну обстановки. В двухэтажном, не таком уж большом доме дяди Ваграма нашлось место даже греческим колоннам, зачем-то помещенным в гостиной.
К великому разочарованию Анаит других гостей не было.
«У него что, кроме отца, никаких друзей? Всех распугал своим занудством?» — стонала она про себя.
Дядя Ваграм меж тем повел гостей к огромному круглому столу, так плотно уставленному угощениями, что и лишнюю салфетницу некуда было бы поставить. На стеклянных блюдах красовались шашлык из баранины, кюфта из нежнейшей говядины, долма, плов и много чего еще. Если хотя бы надкусить каждое из яств, можно легко заработать заворот кишок.
Анаит уселась на указанное место и постаралась сделаться незаметной.
Однако именно сегодня дядю Ваграма словно дикая пчела укусила в задницу. Только и делал, что поднимал тосты то за ее красоту, то за быстро летящее время и ее совершеннолетие.
А потом сделал то, чего она от него не ожидала даже в самом страшном сне. Встал с места, обошел стол и остановился возле нее, громко закашлялся, привлекая внимание. Когда она обернулась, опустился на одно колено, достал из кармана красную бархатную коробку.
Оттуда — о ужас! — на Анаит смотрело кольцо с бриллиантом. Старомодное, массивное, оно поблескивало золотом и… ужасало перспективами.
— Анаит, милая, ты окажешь мне честь? Выйдешь за меня замуж? — проговорил дядя Ваграм с придыханием.
Анаит замерла, взгляд ее забегал между золотым кольцом и дядей Ваграмом.
Заметила, как у него на лбу выступили капли пота. Даже как будто неприятно запахло, так могло бы пахнуть от человека, который долго бегал и вспотел.
Потом она догадалась посмотреть на отца, сидевшего за столом напротив. Взглядом спросила: «Что же это такое творится?»
Родитель расплылся в улыбке, развел руками:
— Наконец-то свершилось! Как же я
