– Сызходим! Ильч, агульная тревога па усходнем узбярежжи! Озбройну колумить на заставу, узяць механика, який керуе абарону!

Дружинники собрались вместе, вызвали ещё несколько воронов, послав их с сообщениями на разные заставы, и отряд заторопился обратно к лифту, охраняемому пограничниками ближайшей заставы.

Глава 15

Упоминание Любавой имени Хороса по пути в Микоростень привело к тому, что было принято решение навестить учёного, бывшего переселенца из России в Рось, ещё до приезда в Микоростень. Он жил в научном городке под названием Клетня всего в десяти километрах от столицы края, поэтому, по заверениям девушки, времени на крюк много не требовалось.

Клетня оказалась копией Хлумани, разве что усадеб у неё было побольше, и окружали селение не леса, а ухоженные разноцветные поля, несущие округе ароматы цветущих трав и мёда.

Архитектура зданий Клетни мало чем отличалась от архитектуры Хлумани, хотя были и отличия, особенно в изысканной геометрии научных центров разного назначения. Впрочем, все они были исполнены в прекрасном гиперборейском стиле (кто бы что ни говорил), и созерцать переливы фрактальных форм можно было часами.

Клетня строилась по единому принципу с другими селениями Роси. Она состояла из трёх кругов строений, половина которых принадлежала коллективам единомышленников. По словам Любавы, здесь работали восемь научных институтов (здесь их называли высокодеями), изучающих физику, математику, историю, культуру и космогонию этого мира. В былые времена тот, кто хотел учиться дальше, мог свободно приезжать в Клетню и жить и работать в коллективах и на полях Роси ради пропитания. Но в последние тридцать вёсен Еурод, что называется, взбеленился, отравленный вирусом морального разложения, начал холодную войну, доходившую до горячих инцидентов, и Клетню закрыли для посещений, чтобы уберечь научную базу Роси от провокаций «выродков».

Хорос жил и работал в физическом центре Клетни, расположенном на территории района, который Максим назвал бы кемпингом. Группа одноэтажных строений-шатров окружала центральный коттедж в два этажа, напоминающий маковками большой храмовый комплекс где-нибудь в Кижах, тоже деревянный, но более сложный и красивый.

Любава, очевидно, бывала в Клетне, потому что сразу отвела гостя в резиденцию Хороса, оставив сопровождавших пару дружинников вместе с трёхколёсной колесницей на «паркинге» селения. «Паркинг» представлял собой подковообразную утрамбованную площадку перед главным въездом в поселение, на которой располагались навесы и коновязи с привязанными к ним клюварами.

Двухэтажный коттедж физического центра был не менее гармоничен и красив, чем другие шедевры росской архитектуры. Его украшали три маковки синего цвета, и все стены ажурного деревянного ансамбля были покрыты вязью орнамента, в котором сочетались северные руны (по оценке Максима), иероглифы, лево- и правозакрученные кресты (свастики) и символы-буквы, имеющие сакральное значение для всей русской культуры.

В доме царило несуетливое движение. По его коридорам сновали молодые люди, в основном мужеского полу, одетые в лёгкие летние кафтанчики. На гостей смотрели без особого любопытства, занятые делами, несли кто кипы «пергамента», кто коробки с какими-то предметами.

Хорос сидел за столом в центральной «хоромине», разбирая в лотках сверкающие кристаллы, оказавшиеся жемчужинами памяти. Крупные он откладывал в круглую чашу, мелкие прикладывал к виску, несколько мгновений прислушивался к записи на кристалле и сортировал их по чашам разного цвета.

Это был крупный старик с головой и лицом Леонардо да Винчи, седой, горбоносый, благообразный, с умными чёрными глазами колдуна, в которых проглядывала печаль. Заметив гостей, он поднял седые брови, оглядывая их, узнал Любаву.

– Каго я бачу! Любуша! Якими лесами?

– Вырашыла пазнайомиц вас з земляком. Вин неданысь вырашав Грань.

– Вот как? – Хорос с любопытством ощупал взглядом лицо Максима. – Так вы из России?

Последнюю фразу он произнёс по-русски.

– Два дня назад, – кивнул Максим, – вместе с другом пересёк границу. Я из Брянска, а портал стоит в Сещинском лесу.

– Знаю, практически последний прямой переход. Остальные схлопнулись или на грани исчезновения. Я попал сюда полсотни лет назад через червоточину в Подмосковье. Так сказать, сходил за грибами.

– Можа, погутарим у иншим месце? – предложила Любава, косясь на то и дело проносившихся мимо сотрудников центра.

– Прошу прощения. – Хорос вылез из-за стола, одетый в серо-синий кафтан и штаны свободного кроя. – Идёмте.

Он повёл гостей на второй этаж, подозвав мужчину в чёрном:

– Легоста, знайди раниш апошние назирани.

На втором уровне здания людей было меньше.

Старик зашёл в одну из комнат, которая, скорее всего, являлась его кабинетом. Комнату заливал поток солнечного света через окно-стену. В ней располагались два стола, один прямоугольной формы, деревянный, второй круглый, тоже деревянный, но со столешницей из другого вида дерева. На первом столе высилась необычной формы конструкция, напоминающая двухтубусный микроскоп с системой зеркал, линз и кронштейнов. Максим с удивлением убедился в том, что вся она сделана из дерева, за исключением линз и зеркал.

– Присаживайтесь. – Хозяин указал на удобные стулья у круглого стола. Сел сам на такой же. – Времени у меня не так уж и много, однако на вопросы отвечу. Как вы попали сюда?

– Через ведьмину поляну…

– Это процесс, меня интересует цель. Вы случайный посетитель или профессиональный ходок?

– А что, есть и профессиональные? – удивился Максим.

– Есть, вернее, были. Но связавший метавселенные континуум, окружающий инверсную складку, постепенно разрушается, скатываясь к трёхмерию, и переходы тают один за другим. В Рось попал не один человек Земли, как из России, так и с других континентов. В том числе я.

– Корнелий, – добавила Любава.

– Корнелий, Бирюк в Свейске, Тросмар из Мелибора. Но скоро проход в Сещинском лесу закроется, и поток ходоков иссякнет.

– И что будет? – заёрзал на стуле Максим.

Хорос усмехнулся в «леонардовскую» бороду.

– Случится тихий Армагеддон. Измерения перепутаются, смешаются, пересекутся друг с другом, и Рось, а вместе с ней и Великотопь, и Еурод, и Атландурь образуют единый винегрет пространств и времён. На «большой земле» – той, откуда вы, такое уже случалось, потому что в результате последней войны Атлантиды и Гипербореи был нарушен тонкий баланс базовых структурных конфигураций на основе суперструн и свёрнутых измерений. Но это отдельная и очень богатая тема.

– Что такое Атландурь?

– Ещё один тепуй, псевдоматерик далеко на западе. Примерно то же самое, что для вас Северная Америка. Значит, вы перешли Грань случайно?

– Вместе с компанией. – Максим рассказал слушателю историю с котом и походом к Чёрному столбу в Сещинском лесу.

– Понятно, – опечалился Хорос. – Не вы первый, не вы последний. Хотите чаю?

Максим вопросительно посмотрел на Любаву.

– Не отказыди, – сказала она. – Тутошний чай – истинно чудо света. Я тоже буду.

Хорос хлопнул в ладоши, и в кабинет влетел ворон, сел на жёрдочку в стене, поводя клювом от гостя к гостье и обратно. Старик что-то проговорил – послышалось чуть ли не настоящее карканье, – ворон сорвался с насеста, сделал вираж и улетел.

В ответ на взгляд Максима Любава только с улыбкой повела плечиком. Похоже, вороны Роси исполняли в этом мире роль слуг.

Вскоре в комнате появилась молоденькая девчушка в сарафанчике, неся на подносе чашки, блюдца, чайник из непонятного материала и баранки. Без страха или любопытства, скорее, застенчиво, налила исходящий парком напиток в чашки, и Максим уловил ягодный запах.

– Брусника? – поинтересовался он.

– Местный иван-чай плюс кое-какие травы. Ягод нет.

– А пахнет брусникой.

– Добавлены листья брузники. У тябе багатый чуй.

– Попробуйте, – сказал Хорос, – потом оцените.

Максим отхлебнул янтарного цвета напиток, и по языку прокатилась волна лопающихся пузыриков, щекоча нёбо.

– Мм-м! – цокнул он языком. Захотелось осушить чашку до дна одним глотком.

Любава засмеялась.

– Ну, как?

– Наркотик! – пробормотал он, делая ещё глоток, да так и допил, не останавливаясь.

Собеседники переглянулись, потягивая чай.

– Так что вас ещё интересует? – спросил учёный.

– Вы меня растревожили, – признался молодой человек.

– Чем же?

– Так спокойно сообщили о грядущем конце света…

– Просто свыкся с этой мыслью.

– А назад, в Россию, не хотите перебраться?

– Смысл? У вас ведь тоже небезопасно, война за войной. Да и кроме этого рисков хватает. На носу новая пандемия, глобальный ядерный Апокалипсис, резкое изменение климата, кризисы политические, кризисы экономические. Нет уж, увольте.

– То же самое сказал и Корнелий. Откуда вы знаете… про кризисы?

– Ходоки за Грань приносят информацию. Вот она у вас, – старик кивнул на Любаву, – не раз бывала, а есть