Шрифт:
Закладка:
Так вот, Ида, хочу вас спросить: как намекнуть матери прекратить упоминать меня в своих письмах, но чтобы она не обиделась?
Выше этого жалкого подобия письма красовался Идин ответ.
«Дорогая Скучающая!
Мне кажется, Ваша проблема не в рождественских письмах Вашей мамаши, хотя я тоже нахожу ее слова бестактными. Если Вы копнете поглубже, то поймете, что источник проблемы – Ваша собственная жизнь, вернее, ее отсутствие. Иногда людям надо сказать неприятную правду, и если друзья и родственники деликатно помалкивают, на помощь прихожу я. Признайтесь в глубине души, именно это и побудило Вас мне написать, верно? Итак, мой Вам совет: не сидите на заднице, начните жить интересно. Дайте Вашей матери повод о чем-то написать! Жизнь слишком коротка, чтобы быть скучающей занудой.
Чего-о?! Эта ахинея и есть долгожданный совет? Да еще от какой-то помощницы?!
* * *
У меня ушло все утро и три пончика, чтобы немного успокоиться и ответить обоим наглецам.
Сначала я решила разобраться с этим кретином Кеннеди – его письмо задело меня за живое.
Я нажала «Ответить» и начала печатать, с силой лупя пальцами по клавиатуре.
«Кеннеди, Кеннеди, Кеннеди (достало, что ты повторяешь мое имя по три раза), твоего мнения насчет моей личной жизни никто не спрашивал и не оценил.
На твой вопрос „Райли-Райли-Райли, что же мне с тобой делать?“ отвечаю: представь, что меня нет от слова „совсем“, и не делай ничего. Моя переписка – не твое собачье дело, и нечего снабжать адресованные мне письма дурацкими приписками: внизу есть кнопочка „Переслать“, жми и занимайся своими делишками! Дошло?
Тому, что мне двадцать семь и я одинока, да, есть причина, и называется она отсутствием неразборчивости. Кстати, где ты набрался наглости назвать мою маму нарциссисткой? Ты с ней лично знаком? Нарциссизм – это патологическая самовлюбленность или завышенная самооценка, поэтому нарциссист тут скорее ты.
Пара советов на будущее:
– прекращай „наводить справки“, как я выгляжу;
– не суй нос в письма, которые попали к тебе по ошибке;
– и не лезь со своим мнением, пока тебя не спрашивают!
P.S. Я не подпустила бы тебя не то что к Оливии, а и к Сестре Мэри-Элис, даже будь ты последним мужчиной на земле.
Я нажала «Отправить», отодвинулась от стола и глубоко вздохнула, чтобы успокоиться, прежде чем открыла новое письмо. Я, что называется, поймала кураж. Между первым и второй перерывчик…
«Дорогая Сорайя!
Во-первых… Вы кто? Я писала Иде, а не ее помощницам, поэтому не вполне убеждена, что меня интересует Ваше мнение. В любом случае называть кого-то занудой грубо. Да, в моем обращении я подписалась Скучающей, но надо же различать самоиронию и оскорбление (прозвучавшее от Вас). Предлагать кому-то „не сидеть на заднице и начать жить интересно“ – тоже оскорбление. От Вас ожидали совета, а Вы меня оскорбили, не предложив никакого решения изложенной проблемы, не говоря уже о том, что Ваша компетентность оставляет желать лучшего: Вы переставили имя и фамилию в строке адресата и отправили свой ответ моему сотруднику Кеннеди Райли, на редкость токсичному типу. Я Райли Кеннеди, а не Кеннеди Райли. Таким образом, с Вашей стороны было допущено нарушение конфиденциальности. Думаю, Ида Вас за это не похвалит.
В результате Вашего головотяпства мой сотрудник, который, как и Вы, считает себя очень умным, тоже надавал мне идиотских рекомендаций со своей кривой колокольни. Если бы я хотела советов от кого попало, обратилась бы к прохожему на улице или к своей болонке.
Не уважающая Вас
Я нажала «Отправить» и закрыла ноутбук. Господи, как на душе-то полегчало!
* * *
Днем в столовой я рассказала своей коллеге и подруге Лилиане Липман, что у меня произошло. Она просто ушам не поверила, когда я описывала ей наглость Кеннеди.
Между глотками чая Лилиана вдруг сказала:
– Корпоратив в этом году будет роскошный.
Я нахмурилась.
– Это ты к чему?
– А ты не знаешь?
– Чего я не знаю? – Я взяла сэндвич и откусила.
Подавшись ко мне, Лилиана сказала вполголоса:
– В этом году объединят два манхэттенских филиала.
Из-за недостатка места наша компания разместила отделы художественной и научно-популярной литературы в разных частях города.
Я даже жевать перестала, когда до меня дошло.
– Гм… Это не к добру.
– Похоже, ты наконец-то увидишь этого Кеннеди Райли.
У меня под ложечкой лег камень.
– Блин, этого я совершенно не хочу!
– Но у тебя не будет выбора, если он решит прийти.
– Значит, я пропущу корпоратив. Какие проблемы?
– Думаешь, Эймс тебе позволит? Явка-то обязательна.
Наш начальник, Эдвард Эймс, имел пунктик на посещаемости и не разрешал подчиненным отлынивать от корпоративных праздников. Стоило не прийти, как он звонил виновнику прямо с вечеринки, включал громкую связь и стыдил, требуя явиться. Смыться норовили только новички; опытные сотрудники даже не пытались.
Лилиана вздохнула.
– Ладно, еще придумаешь, как с ним не пересечься. Он тебя видел когда-нибудь?
– Он сам признался, что собирал обо мне информацию. Кто-нибудь да укажет ему на меня.
– А ты его хоть на фотографии видела?
– Нет и не пыталась. Очень мне нужно!
– Это после ваших-то эпистолярных баталий? – Лилиана засмеялась. – Да брось, неужели тебе нисколечко не любопытно?
– Я привыкла думать, что он так же уродлив, как его характер. То есть выглядит он не лучше козлиной задницы.
Лилиана взялась за телефон.
– Давай-ка его найдем.
– Что ты делаешь?
– Ищу его в «Фейсбуке», – отозвалась подруга, просматривая страницы и бубня себе под нос: – Кеннеди Райли… Кеннеди Райли… Слушай, их тут несколько… Ага! Попался, голубчик! – азартно зашипела она. – Живет в Сохо, работает в «Стар Паблишинг», не женат – это точно он. – Глаза Лилианы расширились, когда она открыла фотографию в профиле. – Ого! О-го-го-го!
Вот тут мне действительно стало любопытно.
– Что? – не удержалась я, глядя, как подруга расплывается в улыбке.
С приоткрытым ртом Лилиана медленно подняла
