– Володя – классный водитель, кстати, его недавно повысили, перевели заведующим гаражом. Мне, правда, когда прошу иногда «покатать» по городу, не отказывает по старой привычке.

– Эдик, поехали сначала в посольство, – вдруг переключилась на другое Зоя Ивановна. – А то как бы Петр Андреевич не осерчал. Ждет-то тебя давно уже. Зайдешь и, если сумеешь выйти от него целым и невредимым, тогда уже поедем к тебе.

– А если не сумею? Мне влетит по любому – не от посла, так от жены. Она ведь тоже вас ждет не дождется дома.

– Будем надеяться, что обойдется.

– Вообще-то, Зоя Ивановна права – посол ждать не любит.

– Вот зачем ты… Володя, ну…

– А что я, Эдуард Прокофьевич, я – Зою Ивановну поддержать…

– Едем в посольство, Владимир прав, – подвела черту Воскресенская.

– Вы будто сговорились, – хитро улыбнулся Пахомов. – Тогда, Зоя Ивановна, поступим так – к послу пойдем вместе. А то как бы Петр Андреевич не обиделся, узнав, что вы не зашли к нему по приезде.

– Вообще-то, Эдуард Прокофьевич прав – посол и впрямь может обидеться, – с наставительными нотками в голосе произнес Владимир.

Пассажиры на заднем сиденье прыснули смехом.

– А что вас так развеселило? – удивился Владимир, обернувшись к Зое Ивановне и Эдуарду Прокофьевичу. – Я ж на основании личного опыта, так сказать, в качестве бескорыстного совета, не более…

При этих словах Пахомов вновь рассмеялся, замахав руками:

– Все, Володя, все, рули, куда считаешь нужным, альтруист ты наш неугомонный.

Когда в высокий кабинет вошла писательница Воскресенская, посол Абрасимов вышел из-за стола навстречу гостье и с чувством пожал ей руку в кружевной перчатке. Стройный, одетый в безукоризненно выглаженный костюм, с аккуратной прической густых, тронутых сединой вьющихся волос и острым взглядом из-под черных бровей, Петр Андреевич производил сильное впечатление.

– Дорогая Зоя Ивановна, рад приветствовать вас в Берлине, – тихим голосом, как было принято у аппаратчиков в высших эшелонах власти, произнес посол. – Надеюсь, дорога была приятной?

– Да, Петр Андреевич, спасибо. Доехала прекрасно.

– Пройдемте. – Посол проводил даму к столу, заставленному парой ваз с фруктами, виньеткой с конфетами, двумя бутылками минеральной воды «Нарзан» и двумя стаканами. – Специально к вашему приезду мы приготовили трехкомнатные апартаменты в посольском здании.

– Благодарю вас, – деликатно произнесла Зоя Ивановна тоном, означающим вежливый отказ. Брови Абрасимова слегка приподнялись.

– Поверьте, у нас и дипломаты не имеют таких квартир, которую я вам предлагаю, – заверил он. Посол слыл человеком с сильным, настойчивым характером и отказать ему нужно было еще суметь. Зоя Ивановна это умела.

– Дорогой Петр Андреевич, – уважительно и в то же время с металлом в голосе произнесла Воскресенская, – я приехала в Берлин как частное лицо по приглашению друга и остановлюсь у него.

Петр Андреевич посмотрел в большие серые глаза этой красивой женщины и, сам не понимая почему, согласился с ее решением. Ничего подобного с Абрасимовым ни до, ни после этого не случалось. Даже когда несколькими годами раньше Берлин посетил Председатель Совета министров СССР Алексей Николаевич Косыгин, и тот принял предложение посла остановиться в апартаментах, пополнив счет почетных гостей!

– Зоя Ивановна, а встретиться с сотрудниками посольства и членами их семей, как известная советская писательница, вы можете? – спросил напоследок посол.

– Конечно, Петр Андреевич. С большим удовольствием, – улыбнулась Воскресенская и протянула Абрасимову руку на прощание. Тот пожал ее и отошел сердцем.

У подъезда дома, в котором жил Пахомов, тут же на Унтер-ден-Линден, Владимир с шиком остановил посольскую «Волгу», заглушил мотор и, выйдя из-за руля, открыл заднюю дверцу.

– Да тут ничего не изменилось, – сказала Зоя Ивановна, покинув салон машины, и, оглядев двор, добавила: – Разве что лавки покрашены в другой цвет.

– Вот же память у вас, Зоя Ивановна, – улыбнулся Эдуард Прокофьевич и направился к багажнику, из которого Владимир достал чемодан Воскресенской. – Давай, Володя, я подниму его наверх и сразу же спущусь.

– Большое спасибо за интересную поездку, – улыбнулась Владимиру Зоя Ивановна.

– Не стоит благодарности, – ответил тот и, понизив голос, добавил: – Если понадоблюсь, обращайтесь. Буду рад помочь.

Когда водитель вернулся в машину, Воскресенская, также улыбаясь, произнесла:

– Хороший парень.

– Что есть, то есть, – дополнил характеристику Пахомов.

Лифт, в считаные секунды достигнув третьего этажа, мягко остановился. Эдуард Прокофьевич открыл дверцу, и Зоя Ивановна вышла на лестничную площадку.

– И здесь все по-старому. Тот же велосипед на стене висит, только коврики у дверей другие, – констатировала гостья.

Пахомов не успел ничего ответить, потому что дверь его квартиры открылась, и в проеме возникла его супруга Зоя Климентьевна.

– Зоенька! – в один голос воскликнули дамы и, ступив навстречу друг другу, обнялись.

– Ну, у меня еще дела, – обратился к ним Пахомов, – надо выполнить кое-какие поручения посла. К тому же, Зоя Ивановна, когда я вошел после вас к Петру Андреевичу, он сказал: «Сначала устроить гостью с дороги», а потом уже – к нему с докладом. Думаю, – вскинул он левую руку, – через часик с небольшим обернусь.

– Хорошо, – также синхронно ответили ему две Зоеньки и прошли в квартиру, откуда поступали вкусные запахи.

Пахомовы сдружились с Воскресенской еще в Москве, лет десять назад. Несмотря на большую разницу в возрасте, их объединила любовь к художественной литературе. Эдуард Прокофьевич так же, как и Зоя Ивановна, сочинял прозу, но, в отличие от известной писательницы, нуждался в наставнике. И в лице Воскресенской нашел не только старшего товарища по литературному цеху, но и бывшего коллегу по службе в разведке. Более того, оказалось, они работали в одном отделе, правда, в разное время. Зоя Ивановна возглавляла «немецкий отдел» много лет назад, а Пахомов служил в нем сотрудником теперь. Через час, когда женщинами была обговорена масса всевозможных тем и столько же оставалось еще впереди, в замке входной двери зашуршал ключ и в прихожую вошел Эдуард Прокофьевич. Вид у него был растерянный.

– Что-то случилось? – первой отреагировала жена Пахомова.

– Да. Случилось несчастье… Погиб человек.

– Кто?..

– Ты его не знаешь, Зоенька. Это по работе. Наш хороший немецкий товарищ. У меня была назначена с ним встреча, – посмотрел на Воскресенскую Эдуард Прокофьевич. – Ганс Гюнтер Крафт.

– Кто?! – это уже спросила Зоя Ивановна.

– Да-да. Он.

– Что случилось?

– Пока не знаю. После того как я не дождался его в парке, где мы условились встретиться, отправился к нему домой. Дверь квартиры оказалась незапертой. Я вошел и обнаружил Крафта лежащим на полу в прихожей с пробитой головой. Явных следов драки не было. Рядом валялся телефонный аппарат. Возможно, Крафт, падая, зацепил его, и тот слетел с подставки. Похоже, убийца нанес удар неожиданно, сзади. И еще, мне кажется, Крафт его знал.

– А могло случиться так, что Крафт сам оступился и упал, ударившись