Шрифт:
Закладка:
Все это было сказано абсолютно серьезным тоном, а сама королева при этом даже не соизволила прервать трапезу. Уважаемый казначей потом невзначай проверил штаны. Он не был уверен в их сухости.
Рассказ подходил к концу, и Сигиберт не выдержал.
— Моя дорогая жена! После того, что я сейчас услышал, мне начинает казаться, что я лучше всего правлю королевством, когда нахожусь в плену.
— Это не так, мой король, — скромно потупила глаза Брунгильда. — Я всего лишь слабая женщина, которая очень соскучилась по своему мужу. Кстати, я уже говорила, что я соскучилась? Нет? Так вот, я соскучилась.
Сигиберт впился поцелуем в ее губы, и на руках понес жену в спальню.
* * *
Полгода спустя, декабрь 567 года. Париж
Король Хариберт умер. Сорок семь лет, как никак, не мальчик совсем. Многие и до его лет не доживают. Королева Теодогильда не растерялась. Кто она после его смерти? Да никто, ее же теперь любой обидеть может. Наследника у Хариберта нет, а значит, его города и земли родные братья поделят. А у нее, королевы, из своего собственного только поместье небольшое. Что ей то поместье? Она уже привыкла на широкую ногу жить, и в деревню нипочем не поедет. Сидеть в глуши, и смерти от старости ждать? Или за графа какого замуж пойти? Да ни за что! Она королева, и этим все сказано. Первым делом Теодогильда казну прибрала, точнее, самое ценное из нее. Так оно надежнее будет. Потом попросила мужниного секретаря письмо составить королю Гунтрамну. Бери, мол, меня замуж, а я тебе за это богатство великое отдам, что после смерти мужа сокрыла. План был безупречен, и Теодогильда была собою очень довольна. Король Бургундии, как и водилось в их роду, с очередной служанкой сошелся. Но ведь она же королева, ничем этой ненавистной готской зазнайки не хуже. Всего-то через месяц ответ пришел от короля. Приезжай, мол, ко мне, разлюбезная Теодогильда, будешь мне законной супругой. Возьму я тебя за себя тем же обычаем, как мой отец Хлотарь после покойного брата Хлодомира жену взял. А служанку ту я в деревню отошлю, гусей пасти. И казну не забудь, с харибертовой казной наша семейная жизнь самыми яркими красками заиграет. В общем, так он ей будущую жизнь расписал, что королева собираться бросилась, едва ей то самое письмо зачитали.
Десяток повозок шел из Парижа в сторону Шалона-на-Соне, где была столица Гунтрамна. Двадцать всадников король прислал, чтобы его нареченную никто не обидел в пути. А Теодогильда деньки считала, когда же, наконец, она в Бургундию попадет. Женщина она молодая, собой красивая, а значит, еще одного короля охмурить сможет. А ежели наследника родит, то до конца своих дней будет, как сыр в масле кататься. Вот такой вот незатейливый план, который с разной степенью успеха пытаются реализовать женщины во все времена.
Земли, где они ехали, не знали войны много лет. Многочисленные деревеньки и виллы шли одна за другой, а селяне бесстрашно смотрели на воинов, не ожидая от них никакой беды. Тяжкая длань франков защитила эту землю от набегов и разорения, и она процветала. Сейчас, в начале зимы, подмерзшая земля хорошо держала тяжесть возов. Еще пару месяцев назад колеса увязли бы в густой тягучей грязи, в которую превращались дороги после осенних дождей. Было холодно, и пронизывающий ветер выдувал остатки тепла из людских тел. И даже королева, которая куталась в драгоценные меха, держала разогретую жаровню в своей повозке. Она молила Бога, чтобы он позволил ей доехать до столицы Гунтрамна без приключений, и он вроде бы услышал ее мольбы. Эта зима не шла ни в какое сравнение с тем, что было в прошлом году, когда реки промерзали до дна, а ослабевшие от холода и голода лоси выходили к человеческому жилью и равнодушно принимали смерть. Птицы умирали на лету, и падали на землю куском льда. Скота в тот год погибло просто неисчислимое множество. Но сейчас господь на ее стороне, и вот уже через неделю она была в бургундских землях, недалеко от Орлеана, бывшей столицы южных земель.
На королевской вилле ее ждали. Патриций Цельс церемонно раскланялся с ней, и с галльским красноречием наделал множество комплиментов ее красоте. Теодогильда даже смутилась. Ее муж, хоть и был грамотен, и даже что-то читал иногда, вводя ее в оторопь, но такого себе никогда не позволял. Он был настоящим франком, а значит, пустые речи редко покидали его уста. Ей приготовили баню, и она провела там целый вечер, смывая с себя всю усталость недельного пути. Все-таки горячая вода — это такое блаженство. Выйдя оттуда, она с изумлением увидела бледные лица слуг, сидевших с затравленным видом.
— Что случилось? — спросила королева, пребывающая в прекрасном настроении.
— Госпожа, наши повозки погнали куда-то, — запинаясь сказал старый слуга. — Только вашу оставили.
— Как это? — раскрыла рот королева. — Кто разрешил?
— Патриций Цельс распорядился. Половина воинов с теми повозками ушла, — продолжил слуга.
В голове Теодогильды забил набат.
— Патриция позовите, — взвизгнула она. — Живо!
Цельс пришел через пару минут, не сменив на лице благодушной улыбки, которая, казалось, прилипла к нему.
— Ты что это творишь? — заорала на него королева, забывшая о своем достоинстве. Сейчас это была просто баба, которую нагло обворовали средь бела дня.
— А что я творю? — непритворно удивился патриций. — Казну вывожу в столицу.
— Да как ты посмел? Без моего разрешения! Я все королю расскажу! Не дай бог там хоть денарий пропадет! — королева срывалась на неприличный визг.
— Ничего не пропадет, — уверил ее Цельс. — Все до последнего нуммия в целости доедет. А вот ты королю ничего не скажешь.
— Почему это? — с тупым удивлением на лице спросила Теодогильда. — Обязательно скажу, и не надейся!
— Ты его не увидишь, — Цельс откровенно потешался над простушкой.
— Так он меня в жены берет, — королева рухнула на скамью, потому что ноги не держали ее больше. — Он же мне письмо написал.
— Ну, написал, — не стал упираться Цельс. — Если быть точным, то написал я, но он его читал. Ты, дура деревенская, отсюда в монастырь поедешь. Грехи замаливать.
— В ка… какой еще монастырь? — прохрипела королева, выпучив глаза.
— В Арелате есть
