В 1967 году все советские труженики перешли на пятидневную рабочую неделю. Что являлось одним из важнейших достижений советской власти, с учётом недавнего указа о снижении пенсионного возраста.

Представители космической отрасли доложили о важнейших свершениях и прогрессе. В ближайшие три года на Луне высадится первый луноход. Также планируется программа по изучению поверхности Венеры.

Заседание было долгим. Два раза участники прерывались на обед и лёгкий перекус, это не считая трёх технических перерывов. Андрей Андреевич Громыко не совсем понимал, для чего ему нужно принимать участие в этом марафоне, конца которого не видно. Он только один раз встрепенулся и внимательно выслушал докладчика, когда речь зашла о строящемся автогиганте в Куйбышевской области. Министр черкнул пару фраз на листе бумаги и опять впал в полудрёму, анализируя текущую мировую обстановку и возможные проблемы Советского Союза.

А их было немало, хотя об этом не принято было распространяться. Из-за ухудшения международной обстановки, связанной с ситуацией в Индокитае и Шестидневной войной, работы у него прибавилось. Ещё и проблемы с будущим законом о разрешении эмиграции евреев в Израиль, с которым недавно была разорваны дипломатические отношения. Глава КГБ занял непримиримую позицию и активно продвигает её в ЦК, где авторитет главы МИДа не так высок. Андропов настаивает на полной компенсации отъезжающими затрат, которые понесло государство за обучение. Громыко же понимает, что это огромный минус в предстоящих переговорах с США, где сильно еврейское лобби. Ведь обсуждение «Договора о нераспространении ядерного оружия» с американцами в самом разгаре. Он лично встречался полтора года назад с президентом Джонсоном и госсекретарём Раском. Есть отличная возможность наладить с американцами диалог и постараться разрядить обстановку в двухсторонних отношениях. Также в планах у министра договор с ФРГ, который должен повлиять на оба государства и всю Европу. При этом он уже начал испытывать немалое давление со стороны кремлёвских функционеров, недовольных переговорами с капиталистической страной.

Он же вынужден третий день присутствовать на этом действе. Причём сам Громыко отчитался ещё в первый день. Периодически ему задавали вопросы по взаимодействию ведомств, но их мог решить и его заместитель. Но всё когда-нибудь заканчивается. Уже на выходе, министр попросил Петра Демичева уделить ему несколько минут. Тот, как раз, курировал нужный сектор со стороны идеологического отдела ЦК. Одновременно он пригласил принять участие в разговоре Фурцеву. Андрей Андреевич сильно устал и был изрядно раздражён. Поэтому не стал задумываться, какие могут пойти сплетни, когда их трио увидят сразу несколько заслуженных товарищей. А может, подспудно он хотел именно этого, так как не любил второго человека в стране. Наверняка о факте переговоров сразу доложат Брежневу, и никто не знает, какая последует реакция. С Сусловым у Брежнева сложные отношения, хотя до конфликтов никогда не доходило. Генсек очень ревниво относится к альянсам в ЦК и Совмине. В своё время он даже заблокировал голосование по выбору второго секретаря КПСС, нарушив предварительные договорённости с соратниками. Уж очень не хотелось Брежневу, чтобы в партии был «человек номер два». На эту должность как раз претендовал Суслов.

— Пётр Нилович, — уставшим голосом произнёс Громыко, — Не буду ходить кругами. Ты же прекрасно знаешь, что мы сейчас дружим с итальянцами. Давно у нас не было таких тесных контактов с капиталистами. Чуть ли не целый день сегодня обсуждали новый автогигант.

Демичев согласно кивнул, хотя явно не понял, причём здесь он. Между тем, глава МИДа продолжил.

— С французами у нас тоже сложились отличные отношения. Несмотря на разногласия по вооружениям, удалось найти точки соприкосновения. Можно сказать, что это одна из самых близких нам стран в капиталистическом лагере. И поверь, мы проделали огромный труд, чтобы ситуация сложилась подобным образом, как бы ни возмущались всякие ретрограды, — оба партократа понимающе улыбнулись, — К чему я это? Недавно итальянское и французское посольство выразило недоумение. Нет, это не нота протеста. Но сам факт неприятен. Оказывается, ваши мальчики из комиссии по разрешению выезда, завернули какого-то режиссёра, которого очень ждут иностранные коллеги. Мол, запланированы лекции и прочие мероприятия, где ждут конкретного товарища.

— Фамилия режиссёра Мещерский, — к разговору подключилась министр культуры, — Но дело даже не в реакции иностранных посольств. Мне тоже пришло письмо от организаторов Международной конференции по кинематографии. Там указано, что в случае отказа на выезд товарища Мещерского, они аннулируют приглашение для всей делегации. В принципе, дело житейское, и пусть капиталисты шантажируют кого-то другого. Но будет скандал и шумиха в западной прессе.

— Ага. Затем слухи докатятся до нас и приобретут совсем уж гипертрофированный вид, — брезгливо сморщился один из главных идеологов страны.

Некоторое время Демичев молчал и наконец, принял решение.

— Я попрошу оперативно разобраться и решить проблему, если там нет каких-то особых причин для отказа в выезде. А вы, Екатерина Алексеевна, могли бы раньше ознакомить меня со сложившейся ситуацией, — идеолог упрекнул Фурцеву.

— Письмо доставили только утром, перед заседанием. Я хотела вас с ним ознакомить, но Андрей Андреевич меня опередил.

Пётр Нилович ни на грамм не сомневался, что эта властолюбивая баба врёт. Ей как раз выгодно макнуть идеологов, курирующих культуру, лицом в грязь. И вообще, в последнее время Фурцева начала стремительно возвращать прежнее влияние. Леонид Ильич уже несколько раз её хвалил за достижения советской культуры. Надо хорошенько обдумать этот момент. Союзников много не бывает. Только как бы потом не пожалеть, вернув ныне опального министра в Президиум ЦК.

— Спасибо за понимание, Пётр Нилович, — произнёс Громыко, — Мелочей в нашем деле не бывает. А из-за подобных казусов, страдает реноме СССР на международной арене.

* * *

Paris, Paris как много в этом слове для сердца русского слилось! Прилетел тем же самым рейсом, что и два года назад. Только сейчас я, и руководитель делегации, сидели в бизнес-классе. И это было весьма познавательно. Обслуживание на таком высшем уровне, которое мне не снилось! А какая кормёжка! Ещё наливали здесь весьма недурные напитки, пусть и отечественного производства. Ваш покорный слуга, наверное, был единственным пассажиром в ВИП-части салона, кто не пил. Остальные господа и товарищи себя особо не ограничивали, употребляя разнообразный алкоголь.

Мне надо соответствовать высокому моральному облику советского гражданина, выехавшего за рубеж. Странно, что остальные жители одной шестой суши квасят и никого не стесняются. С другой стороны — простых пассажиров вокруг нет. Гляжу на эту довольную, чавкающую публику, и проникаюсь искренней пролетарской ненавистью. Про чавканье я, конечно, переборщил, но не сильно. А если учесть, что главой делегации назначили директора «Мосфильма» Сурина, который сидит рядом, то мои негативные