Выпалив обвинения, Мария Павловна откинулась на спинку массивного стула. Судя по лицу, она едва сдерживала довольную улыбку. «Бабушка-старушка» из детских сказок дождалась удобного момента и решила нагадить. Ей невдомёк, что вся катавасия с поездкой во Францию завязана строго на одного попаданца. Более того, у меня нет никакого желания ехать в командировку. Своих дел хватает, и я даже рад перенести работу с «Louis Vuitton» на более поздний срок. Реально занят. К тому же, в процессе съёмки может возникнуть форс-мажор и прочие засады. Времени на работу отведено мало, значит, велика вероятность ошибки или откровенной халтуры. Поэтому я совершенно честно ответил напыщенной дамочке.

— Никто и не просит положительной характеристики. Если ваш актив считает нужным указать на мои недостатки и прочие факты недостойного поведения, то это справедливо. Честность с правдивостью прописаны в пункте номер семь «морального кодекса». Было бы странно, и даже преступно, ждать от столь уважаемых товарищей вранья и намеренной подтасовки фактов. Напишите правду, и я поеду с вашим заключением на комиссию. Если ко мне нет больше никаких вопросов, то разрешите откланяться. Мне работать надо.

Надо было видеть изумление и растерянность на жирном лице Барабановой. Только ради этого стоило учить этот лицемерный кодекс и присутствовать на сегодняшнем разговоре. Я ведь очень серьёзно отнёсся к подготовке. Посоветовался с опытными товарищами, которые подготовили мне целый список вопросов, которые могут задать на комиссии. Вот и читаю в метро разного рода информацию.

Если товарищ парторг, которой всё не даёт покоя некая анархия, творящаяся в ТО, хочет войны — она её получит. Я уже умный и в битву не полезу. Может, действительно пора создавать свою парторганизацию и отделяться от киностудии? Просто терпеть не могу эту паразитарную публику. Наверное, выберем парторгом Зельцера, как фронтовика. С профсоюзным лидером же получилось. Наш новый профорг оказался товарищем деятельным. Большую часть общественной работы сразу повесили на него. Теперь ещё и в партийные дела придётся лезть. Как же это выбивает из колеи… Главный вопрос — зачем? К чему все эти паразиты, никому не нужные собрания для галочки, часы политинформации, красные уголки, формальные плакаты с лозунгами и прочая чушь…

Наш пин-ап проект, абсолютно аполитичный, принёс в разы больше пользы, чем официальная пропаганда. Миллионы не бросили пить, но, по крайней мере, сотни тысяч задумались. Почему не подходить к данному вопросу креативно и творчески? Даже в шестьдесят седьмом году многие вещи стали пустой формальностью. Есть ещё идейные товарищи типа Барабановой, но она больше похожа на фанатика. Неужели идеологический отдел ЦК этого не видит? Лозунги хороши, когда они подкреплены реальными делами. В первую очередь это касается товарного насыщения качественной продукцией. Но страна отправляет в космос очередной корабль, а я не могу купить себе нормальные ботинки… Зато если сунешь продавцу трёшку или пятёрку, то, откуда ни возьмись, появляется возможность приобрести вполне себе приличную обувь. Может властям лучше начать решать эти проблемы, чем рисовать очередной лозунг? Ладно, хватит ворчать. Надо работать.

Я уже и забыл про состоявшийся разговор. Но, оказывается, на киностудии развернулась самая настоящая война. Это мне рассказал Бритиков, зашедший ко мне через пару дней. Пламенные борцы за светлый лик и моральную чистоту строителя коммунизма, банально растерялись. Со стороны организации ко мне не было никаких претензий. Часть партактива не особо хотела влезать в конфликт, провоцируемый Барабановой. Коммунисты, безусловно, равны между собой и вообще братья. Только есть товарищи равнее остальных. О моих хороших отношениях с Фурцевой и Месяцевым, знают все сотрудники киностудии. Плюс в своё время было много слухов о том, что картину благословил лично «дорогой Ильич». И зачем ссориться с этим мутным типом?

В итоге всё равно победила группировка парторга, и характеристику мне написали весьма негативную. Только пламенный борец за чужую мораль не понимает, что у любой монеты есть две стороны. Ситуацию можно развернуть против этой склочницы. Но я всё равно решил держаться нейтрально, не лезть в бутылку и просто плыть по течению.

Часть 2

По идее, я еду по приглашению иностранной стороны, и разрешение на выезд мне должен выдать ОВИР. Но какие-то бюрократические выверты определили, что это дело в компетенции Комиссии по выездам за границу при ЦК КПСС. Перед походом в эту странную субстанцию я наслушался разного рода диких историй от коллег. В итоге послал всех лесом, вернее, работать. Им невдомёк, что есть люди, которым плевать на Париж и прочие Лондоны. Шмот я куплю в «Берёзке», а красоты архитектуры и прочие туристические места, меня не интересуют. Я бы лучше поработал, но приходится тратить бездну времени на какой-то бред.

В итоге всё равно пришлось ехать в Горком, где и должно было состояться собеседование или экзамен. Народ это действо воспринимал серьёзно и хорошенько готовился. В последние месяцы я усиленно штудировал историю страны и партии, с учётом нынешнего взгляда на события. Заодно старался быть в курсе всех новостей СССР и мира. По сравнению с моим временем, ничего не изменилось. Даже пропаганда работала примерно одинаково. Только градус подачи информации был не такой агрессивный и хамский, как у Скарабеевой или Помётова с прочими пропагандонами. Может, поэтому СССР и проиграл информационную войну? Надо было адаптировать все наработки доктора Йозефа и прессовать неискушённый мозг гражданина по полной программе, забыв про брезгливость. А сейчас — какой-то формальный подход, на который люди уже не обращают внимания. Но, сейчас не об этом.

Не ожидал, что Комиссия будет столь представительной. Семь товарищей, среди которых выделялись двое пожилых мужчин. Наверняка те самые «старые большевики». Это главные пугала и идейные враги граждан, желающих выехать за границу. Председательствовал хмурый дядька в полковничьих погонах. Рядом с ним сидел молодой и импозантный мужчина, скорее всего, из Горкома. Хмурую тётку, в очках и с хвостиком жидких волос, я узнал. Она из нашего райкома, вроде даже второй секретарь. Ещё был неприметный тип неопределённого возраста в сером костюме. Будем считать его представителем организации с аббревиатурой из трёх букв. А представляет он наверняка МИД. Ха-ха. Невзрачная девица в блузке и длинной юбке — явно секретарь, которая должна вести протокол.

Здороваюсь, и молча сажусь на стул, стоящий перед столом заседающих. Седовласый председатель кивнул и начал просматривать моё личное дело, которое было открыто ещё в прошлый раз. Дама из райкома ещё сильнее скривила своё личико, выражая неприятие моей невоспитанности. А чего? Стоит