Сросшиеся брови Мансура угрожающе изогнулись. Мураддин повторил требование, глядя Кеннету в лицо. Перевод уж точно не требовался: холодный гнев ощущался и так. Ну-ну… пуганого аристократ пугал, конечно.

— Хрен. На этот спектакль у меня билет в лучшую ложу. Карл, переведи.

Ситуация не нравилась Игги с самого начала, но чем дальше — тем хуже становилась.

По всему было видно: визитёры отступать не намерены. Столь же понятно и другое: каковы бы ни были счёты между Мансуром и Абдульхади, каким бы образом воин визиря ни собирался теперь расплатиться по ним — наёмников это не касалось.

Вот только с гордостью Кеннета такое рациональное мышление категорически шло вразрез. Ему, конечно, плевать было на хозяев дома: солдат просто не собирался подчиняться.

Зато Игги было не всё равно, как ни глупо. Он смотрел на девушку и снова видел на её лице страх — теперь, выходит, уже только за жизнь… или за то, какой именно окажется смерть. Мансур и его люди должны были вот-вот что-то предпринять, но для Игги время будто остановилось. В голове бушевал поток самых разных мыслей, заставляющий чувствовать себя идиотом — но что поделать? Сдержать эти мысли — не легче, чем полноводную реку.

Да уж… Глупо сначала надругаться над дочерью Абдульхади, а теперь ощутить желание помешать Мансуру сделать с ней нечто — наверное, ещё худшее. Все мураддины здесь были для Игги одинаково чужими людьми: что мирные жители мятежного города, что лоялисты.

Возможно, в нём заговорило чувство вины, прежде не знакомое. Возможно, Игги по-прежнему был слишком юн и наивен — наёмному солдату бессмысленно разыгрывать благородство.

Пауза затягивалась, а атмосфера накалялась.

Арджи и Карл стояли в дверях, Мансур и его люди — полукругом у стола. Кеннет, сидевший в другом конце зала, по-прежнему казался расслабленным. Абдульхади бросило в такую дрожь, что недолго самому себе перерезать горло об кинжал. Девушка нашла глазами Игги: по её щеке скатилась слезинка. Хоть, казалось бы, давно всё выплакала…

Ну дела — оказаться теперь единственным, кто хотя бы похож на защитника! Что-то должно было вот-вот случиться.

Мансур нарушил сложное равновесие сцены. Вопреки худшим ожиданиям, он не предпринял ничего агрессивного: напротив, весело фыркнул и будто утратил интерес к Кеннету. Возможно, присутствие «ржавых» не так уж его смущало. Мураддин-лоялист шагнул к дочери вельможи.

Она пискнула, даже вскочила со стула — но так неловко, что упала. Абдульхади закричал. Игги заставил себя не дёргаться, но подумал кое о чём. Проклятье: эта мысль точно прозвучала лишь в голове? Или юноша нечаянно озвучил её?

Как оказалось, озвучил.

— Давайте их убьём.

Случайно вырвавшиеся слова, о которых Игги немедленно пожалел: уж точно не приказ. Даже не призыв к какому-то серьёзному обсуждению. Однако в зале присутствовал человек, охотно готовый согласиться. Кеннет здесь был пороховой бочкой: Игги некстати чиркнул огнивом.

— А давайте!

Игги до сих пор не обращал внимания, что руки Кеннет держал под столом. Похоже, тому не придали значения и мураддины. «Пух» — сработал колесцовый замок: следом грянул выстрел. Мансур согнулся пополам, издав сдавленный стон и расплескав вино. Золотая чаша выскользнула из его пальцев и покатилась по полу.

На миг все оцепенели: словно когда лопается струна — и возникает краткая неловкость. А потом началось.

Мансур ещё не успел осесть на пол, когда стоявший рядом мураддин выхватил саблю и попытался зарубить Кеннета — но солдат вовремя оттолкнулся ногой от стола, опрокинувшись назад. Кровь Абдульхади брызнула на дорогую скатерть. Тот, кто рассёк ему горло, сам рухнул на стол следом, получив от Игги прикладом.

Ещё одна сабля свистнула над ухом, но Карл удивительно быстро выхватил фальшион и защитил товарища. Старик Арджи бросился на мураддина: обладая немалым весом, легко снёс его. Оба отлетели в сторону.

Трапезный зал был тесноват для драки с таким числом участников. Игги сообразил: есть лишь один способ вовремя прийти на помощь Кеннету. Выхватив тесак, он вскочил на стол и побежал прямо по нему. Зазвенела разлетающаяся посуда, под ногу попалось нечто скользкое. Игги видел, как Кеннет умудрился закрыться от нового удара стулом, с которого только что упал. Сзади звал на помощь Арджи, но поздно было менять решение. Игги надеялся, что седому наёмнику пособит Карл или кто-то ещё.

Проклятье: а сколько вообще «ржавых» поднялось наверх, сколько осталось внизу? Вот об этом надо было думать, а не о хороших поступках во искупление плохих…

Воин, пытавшийся зарубить Кеннета, заметил Игги в последний момент. Он успел только разинуть окружённый чёрной растительностью рот — солдатский тесак влетел прямо туда. Вытянувшись в ударе, Игги утратил равновесие. Предательски поехала в сторону скатерть. Юноша рухнул на пол вместе с кубками, кувшинами, столовыми приборами, блюдами и тарелками.

Кеннет копошился в углу: хочет аркебузу перезарядить, что ли? Безумная идея, но советы давать поздно. Тем временем, сцепившись в борьбе за саблю, Арджи и подручный Мансура вывалились в окно. Второй этаж был достаточно высок, чтобы это не сулило обоим ничего хорошего.

Мансур был ещё жив — Игги не видел его, но слышал стоны. А девушке хватило мозгов на самое разумное: она спряталась под столом.

Пытаясь встать, Игги вскрикнул от боли — под ладонями оказались осколки стекла. Немного приподнявшись, он увидел, что Карл справился с ещё одним противником. Молча, с совершенно бесстрастным лицом, толстый солдат рубил мураддина фальшионом. Немногие удары достигли цели сквозь броню, но Карлу было всё равно. Он просто продолжал рубить — как мясник работает. На столе уже лежала отсечённая рука, исход этой схватки сомнений не вызывал.

Между тем Мансур сумел подняться. Он хрипел, на губах пузырилась кровь, однако аристократ сохранил дух и какие-никакие силы для борьбы.

Клинок Игги застрял в черепе мертвеца: солдат не придумал ничего лучше, чем запустить во врага графин, подвернувшийся под руку. Конечно, Мансура это не остановило. Полусогнутый и шаркающий, он всё же приближался, изрыгая проклятия и потрясая круто изогнутой саблей.

Карл помочь не успевал — он споткнулся об труп Абдульхади. Ни вытащить меч из черепа убитого, ни нащупать в полумраке его саблю у Игги не получалось. А Мансур был уже совсем близко.

Игги показалось, что у него зудит шея: точно там, куда мураддин собирается ударить.

Тут грянул выстрел — не только оглушительно, но и больно. Словно в ухо воткнули длинное шило, доставшее аж до того места, где у Игги когда-то был глаз. Кеннет, сукин сын, неспроста