Шрифт:
Закладка:
В то время как Уэнтворт создавал свою систему «напролом» по одну сторону пролива Святого Георга, на другой ее проводил человек, правда, уступавший ему в таланте, но почти равный ему по мужеству и упорству. После смерти Уэстона в 1635 году Лод, в сущности, стал первым министром английского Совета. Мы уже видели, как ревностно и беззастенчиво уничтожал он в английской церкви пуританство и прогонял с английских кафедр пуританских священников; новое положение позволило ему при этом поддерживать авторитет Высокой комиссии угрозами Звездной палаты. На взгляд Лода, это была задача одновременно гражданская и церковная: дело устройства церкви он связал с утверждением политического деспотизма; пользуясь властью короны для сокрушения церковной свободы, он пользовался влиянием церкви для скорейшего уничтожения свободы политической. Но власть его останавливалась на границе Шотландии. За этой границей церковь сохраняла епископов, но не обряды; она была кальвинистской по учению и в некоторой степени — по устройству. Само существование подобной церкви служило поддержкой английскому пуританству и могло в моменты церковной слабости оказывать опасное влияние на церковь Англии. Правда, на Шотландию Лод мог действовать только косвенно, через Карла I, так как король ревниво относился ко всякому вмешательству английских министров и парламента в дела его Северного королевства. Но Карл I сам думал серьезно заняться этим. Он проникся ненавистью Якова I ко всему тому, что приближалось к пресвитерианству, и с начала своего царствования делал один шаг за другим к более полному установлению епископата. Но для понимания произошедшего и отношений, установившихся к этому времени между Шотландией и ее королем, мы должны снова вернуться к пересказу ее истории, прерванному нами в момент перехода Марией Стюарт английской границы.
После нескольких лет умного и умелого правления при графе Меррее торжество протестантизма угасло в связи с его убийством.
Возродилась партия королевы, возобновились междоусобицы. Следующий регент, дед малолетнего короля, был убит во время одного бунта; но под строгим управлением Мортона страна могла некоторое время передохнуть. Последняя крепость, державшая сторону Марии Стюарт, — Эдинбург — сдалась посланному королевой Елизаветой английскому отряду, и его комендант за измену был повешен на рыночной площади. В то же время строгий суд Мортона принудил воинственных лордов к соблюдению мира. Население Шотландии теперь искренно отдалось новой вере, и протестантская церковь вскоре после смерти Нокса стала силой, во все критические минуты обращавшейся к глубочайшим чувствам народных масс. В борьбе с католицизмом епископы стояли на стороне старой веры; новая церковь, оставшаяся без епископов и воспитанная под влиянием кальвиниста Нокса, заимствовала у Кальвина как его церковное устройство, так и его богословие. Пресвитерианская система, образовавшаяся сначала без прямого признания закона, не только сильнее прежнего объединила Шотландию своей административной организацией, своими церковными синодами и общими собраниями, но и призвала народную массу к участию, как оказалось — решающему, в управлении делами: в каждой общине она предоставила власть светским старшинам и привлекла в общие собрания мирян в подавляющем большинстве.
С внешней стороны, управление пресвитеров придавало ей вид церковного деспотизма, но на деле нигде церковное устройство не отличалось таким демократизмом, как в Шотландии. Под влиянием этого народные массы пришли к осознанию своей силы, что и сказалось в изменении характера шотландской истории со времени окончательного утверждения пресвитерианства. Последнее призвало народ к участию не только в церковной, но и в политической жизни, и церковь все более давала почувствовать свою власть знати и королю. Когда в 1577 году союз соперников положил конец регентству Мортона, постоянной целью борьбы партий, раздиравшей Шотландию, стала опека над молодым королем Яковом VI и пользование от его имени королевской властью. Затем, достигнув совершеннолетия, Яков I нашел достаточно сил, чтобы свергнуть иго лордов и стать повелителем крупных фамилий, так долго страшивших корону. Но он меньше, чем когда-либо, был полным властителем своего королевства. В бурях Реформации на первый план выдвинулась новая сила, и этой силой был шотландский народ, явившийся в образе шотландской церкви. Мелвиль, крупнейший из преемников Нокса, требовал для церкви независимости от государства, и Яков VI не мог ему отказать; в то же время король безуспешно боролся против того влияния, которое оказывало на гражданское правление общественное мнение, выражавшееся в Общем собрании церкви. В критическую эпоху Армады у короля были связаны руки навязанным ему союзом с Англией.
В отношениях с короной демократическая смелость кальвинизма соединялась с духовным высокомерием представителей пресвитерианства. Мелвиль при всем Совете схватил Якова I за рукав и назвал его «глупым слугой Бога». «В Шотландии, говорил он ему, есть два короля и два королевства: есть король Иисус Христос и его королевство — церковь; в этом королевстве Яков VI является подданным; здесь он не король и не повелитель, а член». Вступив на английский престол, Яков I с горечью вспоминал тон и слова великого проповедника. «Шотландское пресвитерианство, — заметил он много лет спустя на Гемптонкортском совещании, — так же плохо мирится с монархией, как дьявол — с Богом! Без епископа нет и короля!» Но Шотландия не хотела епископов. Среди наиболее ревностных шотландцев епископат отождествлялся с отвергнутым ими старым католицизмом. Впоследствии, явившись на заседание английского Совета, Мелвиль взял архиепископа Кентерберийского за рукава его стихаря и, размахивая ими, по своему обыкновению, назвал их римскими тряпками, печатью «зверя». Ввиду этого в 1592 году епископство было формально уничтожено, и пресвитерианская система была признана законной формой церковного устройства Шотландии. Управление церковью было поручено Общему собранию с подчиненными ему собраниями областей, пресвитерств и приходов, подчинявшими своей дисциплине всех членов общины. Все, что Яков I смог спасти, — это право присутствовать на Общем собрании и определять время и место его ежегодного созыва. Но едва он вступил на английский престол, как стал пользоваться своим новым положением для разрушения созданного устройства.
Несмотря на принятие им закона, устанавливавшего ежегодный созыв Общего собрания, он пять лет рядом отсрочек мешал ему собираться. Протесты духовенства строго преследовались. Когда девятнадцать священников организовали Собрание, их как изменников изгнали из королевства. Смелейшие из оставшихся вождей были вместе с Мелвилем вызваны для совещания к королю насчет планов преобразования Общего собрания. Они отказались пожертвовать свободой церкви и были заключены в тюрьму; а когда Мелвиль написал эпиграмму на английские обряды причащения, это послужило основанием для привлечения его к суду английским Тайным советом. Его посадили в Тауэр и выпустили после нескольких лет заключения
