Шрифт:
Закладка:
— Я… была неправа, — с трудом проговорила она. — Насчет тебя. Я попала в ту же ловушку, в которую когда-то попал Ант в отношении меня. Я в общем то… хотела рассказать, за что я так его ненавидела.
— Да я уж понял, — буркнул я и вдруг отчетливо почувствовал, что не хочу ничего знать. Черт с ним, с Антом Хэйгеном, тяжелый был человек, и его непростой характер только ухудшился под влиянием стихийной составляющей Вечного облика. В бытность начальником Юго-восточной Стражи мне приходилось присутствовать на общих совещаниях, и я неоднократно был свидетелем его жутких, неадекватных приступов гнева, когда он терял контроль над ипостасью прямо в зале перед своими людьми и срывался на первого, кто подвернется под руку. Признаться, я боялся его, и в первые годы после принятия ипостаси со страхом ожидал, что нечто подобное будет происходить и со мной. Мне неоднократно говорили, что я внешне чем-то похож на него, но я списывал эти сравнения больше на манеру двигаться, чем на физиологическое сходство, и на вот эту странную, нехарактерную для других Вечных особенность — свечение глаз, когда человеческое сознание соприкасалось с сознанием Ворона. Все-таки второй облик накладывал своеобразный и весьма заметный отпечаток на человеческую сущность.
— Ты ведь знаешь, что они с Эрлен Лаурой были любовниками? — спросила Эрлен Эния.
Я кивнул.
— Слышал. Но без подробностей. Знаю, что он любил ее, и после ее гибели совсем свихнулся.
— Она умела… удерживать его от совсем уж жестоких поступков, — продолжила Эрлен. — От безумия. Она вообще была… мудрой женщиной. Красивой, умной, дальновидной. Доброй и порядочной. У нас о ней до сих пор легенды ходят, — Эрлен вздохнула. — Мне, к сожалению, до нее далеко. Когда я стала Рысью, через какое-то время он появился у меня. Уверенный, что я — та же самая, только моложе. Для него я была Лаурой, он не хотел понимать, что ее больше нет. Я еще толком не умела, да и боялась, сопротивляться, — у нее перехватило горло и она поспешно допила вино.
— Я понял, — кивнул я. — Не продолжай, если тебе неприятно.
Она покачала головой.
— Иногда его можно было терпеть, — она задумчиво смотрела на живой огонь, горевший в камине. — А иногда… он бывал особенно жесток, словно мстил мне за то, что я — не она. В конце концов я ему надоела, и он охладел и оставил меня в покое. Это длилось… года два, наверное. Постепенно я обрела силу, но все еще не представляла, как мне с ним справиться, когда на него… находило. К счастью, все кончилось само, но я долго еще боялась его и вздрагивала, видя в небе большую черную птицу. Когда страх притупился, я решила отомстить.
— И отомстила, — сказал я, шокированный ее откровениями. — Что ж, справедливо.
— Когда появился ты… — продолжала она с болезненным упорством. — Ты был похож. Ты и сейчас чем-то похож на него, особенно вот этим вот проклятым синим взглядом, в котором нет зрачков…
— Все Вороны такие, — примирительно сказал я. — Когда ты чувствуешь касание его сущности, глаза заливает непроизвольно. Это невозможно контролировать.
— Это и пугает, — прошептала она. — До сих пор пугает.
— Буду впредь надевать темные очки, — хмыкнул я. — Поможет?
— Не знаю, — вздохнула она. — В дальнейшем у меня вошло в дурную привычку винить во всех своих бедах Хэйгена. Прости. Я знаю, что ошибалась.
— Что ж, давай попробуем забыть прошлое, — сказал я, подходя к столику и наливая ей вина, которое она жадно, залпом выпила. — Я серьезно. Забудь про Анта. Вот уж кто действительно был демоном.
— Он научил меня многим вещам, — она покачала головой. — Нужным, полезным. Страшным. Один из первых уроков, который я усвоила, это урок жестокости. Его трудно забыть.
Потом я расспрашивал ее о днях, проведенных в шкуре, но она мало что помнила. Ошейник действительно тянул из нее силы, и с каждым днем их оставалось все меньше и меньше. Охотиться — ни на разумных, ни на животных — ей не хотелось. Порою на нее нападало странное, болезненное оцепенение, из которого ее выводило только сильнейшее чувство жажды. Даже голод не был способен расшевелить ее, она ощущала его как досадную помеху и быстро привыкла не обращать на него внимания. Единственное яркое чувство, которое не исчезало все это время, было беспокойство о ребенке. Я слушал ее и ужасался, как вовремя мы успели, а еще сердце мое сжималось от стыда. Я, в общем-то, не заслуживал ее благодарности. Я не собирался ее выручать, я всего лишь сделал одолжение Ширин. Что ж, теперь мы хотя бы не враги. А дальше — будущее покажет.
Домой я вернулся уже поздно ночью. Все еще задетый неожиданной исповедью Эрлен, я думал о своем предшественнике, вспоминая те моменты, которые когда-то видел своими глазами. На самом деле страх стать таким же, как он, преследовал меня и теперь. Да что уж говорить, он всегда был со мною. Иногда я чувствовал, что хожу по грани, опасно приближаясь к безумию. Иногда это чувство отступало, и я ощущал себя абсолютно нормальным, обычным человеком.
— Нет уж, — решительно заявил я одному из воронов из коллекции на камине. — Я не он. И никогда им не буду.
И вдруг понял, глядя на фигурки, что они переставлены, а пыль с каминной полки тщательно стерли. Присмотревшись повнимательнее, я обнаружил, что не хватает карикатурного змея. Дотошно обследовав полку, я убедился, что змей куда-то исчез.
Джана? Прихватила на память? Тогда почему именно Змея, а не меня самого, как несостоявшийся трофей? Я не видел ее с момента нашей оборвавшейся встречи в башне, хотя она, кажется, уже вернулась из своего короткого отпуска.
Надо бы поговорить… так ведь не скажет, если это действительно ее рук дело, и уж тем более — зачем ей это нужно. Придется, видимо, вызвать ее сюда и под принуждением выудить правду. Пожалуй, хватит уже играть в благородство.
Я вздохнул. Выходило так, что по сути я действительно мало чем отличаюсь от Анта.
Глава 9. Оборванный полет
Сесть на каменный парапет Юлька смогла только с третьего раза — ветер отбрасывал ее от гладких, обточенных ветром камней. Рес все время кружил ниже, готовый
