«Неужели все они собрались, чтобы возвращать мой прежний вид?»

Сивцов решительно снял шапку, ожидая услышать хохот или хотя бы ехидные смешки. Ничего подобного не произошло. Ни один из многочисленной армии мастеров не подал виду и ничем не выдал своих истинных эмоций. Один из мастеров спросил, что клиент желает. Как будто бы он не замечал синих бровей и ушей и мочалку цвета вороньего крыла на голове вместо волос. Можно подумать, что им каждый день приходится сталкиваться с подобным.

Единственное пожелание, которое высказал Владимир Сергеевич, прежде чем отдать себя в руки специалистов: чтобы все было естественно, только без седины. Сивцова усадили в мягкое удобное кресло, и работа закипела. Кто-то занимался лицом, кто-то волосами, другие уже пилили ногти на руках и ногах, хотя этого он не просил.

Иногда кресло раскладывали и, когда Владимир Сергеевич оказывался в горизонтальном положении, какой-то умелец производил непонятные действия в области бровей. Прочувствовать, что именно он делал, мешала заморозка. С лицом Владимира Сергеевича проводились немыслимые манипуляции. Его кололи иглами, мазали странно пахнущим веществом, которое тут же смывалось и накладывалось вновь. Он Сергеевич не видел никакого смысла в подобных действиях и, с присущей мужчинам логикой, решил, что это делается, чтобы содрать с него больше денег.

«Делать нечего, — подумал он. — Если назвался груздем, то в кузове самое место.»

Сколько продолжалось действо, Владимир Сергеевич не мог понять. Последним запомнилось обкладывание всего тела чем-то зеленым и липким с сильным запахом болота. После чего его завернули в простыни, накрыв сверху одеялом. Матрас, на котором лежал, начал нагреваться, отдавая свое мягкое тепло измученному телу. Сивцов погрузился в глубокий сон.

Через час его разбудили и, отлепив от тела листья, предложили принять душ, после которого снова уложили на кушетку, застеленную белой хрустящей простыней, и долго массировали, втирая в кожу нежнейшие ароматические масла.

Когда Сивцов увидел свое отражение, удивлению не было предела. Кто был тот молодой красавец, дерзко смотревший на него из зеркала, высокомерно подняв соболью черную бровь? Куда подевались синие уши и приросшая к голове шапка из Чебурашки вместо волос?! Кто стер с лица десять — пятнадцать лет нелегкой жизни, наполненной постоянной работой и событиями, уносящими молодость… Владимир Сергеевич стоял у зеркала, не в силах оторвать взгляд от нового себя. Теперь стало понятно, почему женщины стремятся в салоны красоты и привыкают к ним, как наркоманы к героину, не в силах отказаться от манящей возможности вечной молодости.

Время близилось к утру. У стойки администратора вся армия мастеров с радостными лицами поджидала клиента. Владимир Сергеевич гордо прошелся перед строем улыбающихся умельцев и, подойдя к милой девушке-администратору, получил счет за проделанную работу. Сумма была не просто большая, она скорее напоминала номер телефона вместе с кодом страны и города, чем на цену за предоставленные услуги, ее еще предстояло умножить на два, следуя договоренности. Было понятно, почему никто из мастеров не торопился домой, дожидались, пока дорогой клиент расплатится. Владимир Сергеевич расплатился без малейшего недовольства, поблагодарив каждого за высочайший профессионализм.

Директор не стал рассказывать Вере всю душещипательную историю своего преображения. Сказал лишь, что раньше немного корректировал цвет волос, а теперь уже не до этого.

Вера поняла, что Сивцов регулярно подкрашивал волосы и, видимо, пользовался другими услугами современной косметологии. Тайна его преображения была раскрыта.

«Что в этом плохого? — подумала Вера. — Никто же не осуждает женщину за то, что она следит за собой. Почему к мужчине, который хочет сохранить молодость, совершенно другое отношение? Несправедливо. Кто сказал, что морщины украшают лицо мужчины? Для меня очень важно, чтобы мужчина выглядел ухоженным и пахло от него хорошим парфюмом, а не козлом.»

Размышления о мужской красоте быстро наскучили, и она начала думать, как бы подвести его к разговору на интересующуюся ее тему.

Решила спросить Владимира Сергеевича, не подозревает ли он кого-нибудь в причастности к гибели Ларочки. Но, похоже, Сивцов даже не слышал ее вопроса. Он ел пирожки, вздыхал, погрузившись в собственные мысли.

— Я так боялся, что она меня бросит. Найдет себе молодого красавца. Все равно ушла, только не к другому, а от всех. И ведь ровно четыре года…

— Какие четыре года? — не поняла Вера.

— Ларочка с каждым из своих мужей прожила по четыре года, поэтому я боялся этой даты, будь она неладна. Думал, уйдет от меня и останусь один свой век доживать. Нет больше ни сил, ни желания заново начинать, привыкать к кому-то, пытаться казаться лучше. Очень сложно в моем возрасте изображать из себя пылкого мачо, когда хочется лежать на диване под теплым пледом и смотреть телевизор, чтобы из кухни доносился запах пирогов. Чтобы все было просто, спокойно, без лишней нервотрепки.

Вере были понятны переживания Сивцова. Только пироги, домашний уют и диван с пледом никак не вязались с образом Ларочки. Ее представления о счастливой жизни в корне отличались от представлений мужа. Она не осмелилась сказать это своему гостю. Скорее всего, в своих фантазиях он наградил жену самыми лучшими, на его взгляд, качествами. Вера решила задать неожиданный вопрос, который поможет вернуть Сивцова в реальный мир.

— А вы знали, что Лариса посещала психолога?

Владимир Сергеевич искренне удивился.

— Зачем? Она мне об этом не говорила. Кажется, вы знаете что-то, но почему-то не хотите мне сказать. Может, вы меня подозреваете? Уверяю вас, я никого не убивал!

В это время в шкафу в прихожей начали раздаваться какие-то странные звуки.

— А что это за звуки? — поинтересовался Сивцов. — У вас есть домашний питомец? Собака или кот? Я очень люблю животных.

— Нет у меня ни собаки, ни кота! — громко и четко произнесла Вера, чтобы тот, кто сидит в шкафу, понял, что нужно вести себя тихо. — Это у меня морская свинка.

Сивцов очень удивился, что маленький зверек может издавать столько шума. Вера заявила, что это не маленькая свинка, а большая морская свинья. Это озадачило гостя, но он не стал приставать с расспросами, заметив, как остро реагирует на них женщина. Решил, что зверек, видимо, страдает каким-то редким заболеванием, поэтому и начал усиленно расти, и Вера, как человек добрый, болезненно относится к этому.

Вопрос о психологе заинтересовал Владимира Сергеевича, он вернулся к нему сразу, как только Вера отвлеклась от созерцания собственного шкафа.

— Вера, вы не ответили. Что вы знаете о Ларисе, и почему вдруг спросили о психологе?

Вера не смогла ничего придумать, поэтому решила говорить правду. Она верила в невиновность Сивцова, и надеялась получить откровенные ответы на мучившие