— Ой, ты его Дымкой назвала? — улыбнулась Оляна. — Очень подходит. А я что-то имя не придумала. Подрастёт, может пойму… А ты, Ожега, назвала?

— Гусь же… как его назвать-то? — буркнула сестра.

— Может, Мартин, как в сказке про шведского мальчика с пальчика, Нильса? — тут же предложила Озара.

— Да ну, какой он Мартин? — фыркнула Ожега. — И имя какое-то… неродное и вообще. Тогда уж Декабряша.

Они посмеялись.

— Мистер Дак? — предложила Оляна.

— Ага, Дональд Дак, это ж про утку, а гусь не утка, он даже по-английски «гусь». К тому же, может, это и вовсе гусыня.

— Да, стоит посмотреть, как различить пол коловерши… — задумчиво согласилась Озара. — Ой, кстати… а… а у вас они… ну… гадили? Просто у меня пока нет, и я, честно говоря, даже половых органов не нашла, ну и… попы. Может, просто они ещё маленькие?

— Ага, или ты не там ищешь, — засмеялась Ожега. — Хотя… вроде птицы сколько жрут, столько и срут… Мой гусёк и правда вроде ничего подозрительного не оставлял. И если коловерши не гадят, то это очень хорошо… Ещё б не ели, и цены бы им не было.

— Надо порыться в библиотеке всё же, — потёрла виски Озара. — Возможно, пища зависит от магической подпитки… или нужна для развития. Дымка столько молока выдула, что её разорвать должно было, прожора та ещё.

— Ой, а я просто маленький рожок скармливала и не давала больше, — удивилась Оляна. — Сколько ж ты ей скормила?

— М… Ну, я поставила эксперимент, — немного смутилась сестра. — И Дымка слопала уже примерно пять-шесть литров молока!

— Пять литров⁈ — хором с Ожегой воскликнули они.

— То-то она у тебя как будто уже несколькодневный… Хм… если подумать, то мне дали такое корытце с чем-то вроде творога и муки, — протянула Ожега, покосившись на своего коловерша. — А утром корытце было словно начисто вымытое. Я ещё подумала, что всё, что гусёныш не съел, выкинули и помыли… То есть это он всё слопал, что ли? — сестра подозрительно посмотрела на весело пищащего коловерша, который деловито забрался в уже общую корзину и умостился рядом с остальными «детёнышами».

— Ну вот, теперь мой будет самым мелким и хилым, — сравнила их Оляна, увидев, что её крольчонок и правда выглядит значительно мельче.

— Завтра у тебя уже день рождения, шестнадцать лет, — сказала Озаре Ожега, сменив тему.

— Да, а потом Инициация и мы узнаем кучу родовых тайн и секретов, которые от нас скрывали, считая маленькими.

— Ещё не рады будем… — пробормотала Оляна даже не зная сама, почему так сказала.

— Почему? Знать, как обстоят дела на самом деле, лучше, чем оставаться в неведении. Невозможно же принять верное решение, не обладая всей полнотой информации, — удивилась Озара.

— А я согласна с Ляной, иногда хочется побыть ещё ребёнком, когда тебя берегут и решают самые сложные вопросы, — поддержала Ожега. — Мне… я могу превратиться в горгону.

— Думаешь?

— Глаза уже который день печёт, — пожала плечами Ожега. — Да и родословная моя и тёти с бабушкой.

Дальнейший разговор не склеился. Все они устали за вышиванием, это само по себе дело сложное, требующее внимательности и усидчивости, так ещё и ритуал. Пусть магии в них немного, но и её шевеления вызывают утомление. Из них троих только Озара была ещё живчиком, собираясь наведаться в библиотеку за книгами, где могли быть упоминания про коловершей. У Оляны мелькнула по этому поводу какая-то мысль, но её отвлекла запищавшая коловерша и она забыла, что хотела спросить у сестры.

* * *

Оляна поглаживала уже совсем пушистого крольчонка, только маленького. Глаза малыш открыл, и они оказались чёрными, как бусинки, а не рубиново-красными, как Оляна несколько опасалась, учитывая их происхождение. Крольчонок выглядел совершенно как обычный зверёк, который был тёплый, мягкий, с невозможно милым подвижным носиком, и очень «тискательный», хотя она старалась не увлекаться, опасаясь навредить.

Оляна почти уснула, когда в её комнату постучалась и зашла мама.

— Прости, солнышко, весь день требовалось оказывать внимание гостям, — погладила её по волосам мама-Алёна. — Ты завершила вышивку?

Оляна только сонно угукнула, ластясь к тёплой маминой руке.

— Завтра день рождения Озары, так что мы постараемся устроить чисто семейный праздник, оставив гостей на дедушек и бабушек, — пообещала мама. — Всё вам расскажем… Вас послушаем, как вы в Яви жили…

— Я опять всех подвела… — тихо прошептала Оляна.

— Что такое?

— Летом… я встретила парня, он наш одноклассник, но мы до этого никогда не разговаривали даже, — сбивчиво начала рассказывать Оляна. — Он обычно только со своими друзьями тус… общался… А тут мы на озере встретились, он сказал, что тоже к родственникам приехал, к дедушке с бабушкой, и мы разговорились, начали общаться, гулять вместе после дня Числобога и до Купалы.

— Это когда ты гостила у дедушки Ладимира? — уточнила мама, и Оляна кивнула.

— Да, я даже дедушку уговорила позволить в нашем празднике поучаствовать.

— Даже так? — хмыкнула мама.

— Да, только тот парень через костёр прыгнул и внезапно забыл всё… — кивнула Оляна. — А потом в классе… В общем…

— Словно совсем чужой человек, незнакомый?

— Да… А откуда?.. — удивилась Оляна такой проницательности.

— Доченька, подумай, где именно ты гостила летом? — ласково спросила мама, погладив по волосам.

— У дедушки Ладимира…

— А живёт он где? — у мамы зажглись хитринки в глазах.

— На Белом озере…

— Мгм… А ничего, что Белое озеро, где твой дедушка живёт, в Беловодье, вообще-то, находится?

— Н-но… — моргнула Оляна, поняв, о чём ей изо всех сил намекают. — Но бабушка Зина говорила, что вода находится везде! Что реки и озёра находятся сразу в нескольких мирах. А океан испокон веков связывал все три мира.

— Это так, и водная преграда самая ненадёжная и одновременно надёжная, — сказала мама. — Река Белая, за которой Явь, может и в ручейке проявиться, и в туман обратиться. Но всё-таки обычный человек так просто в Беловодье попасть не