– Ну что, готов?

– Да!

И мы поехали, а Фредди Меркьюри запел:

Bicycle, bicycle, bicycle!

I want to ride my bicycle, bicycle, bicycle,

I want to ride my bicycle,

I want to ride my bike,

I want to ride my bicycle,

I want to ride it where I like.[6]

А мы пели вместе с ним. Ух, как же это было круто.

– Су-у-у-у-упер! – закричал я.

Мы ехали вдоль канала, на берегу которого гуляли толстые белые гуси и овцы, смотрели на жующих траву лошадей и на игрушечные домики, похожие на коробки с конфетами.

– Ему что, правда не нравятся «Звездные войны»? – крикнул я маме.

– Что?!

– Я не понимаю, как ему могут не нравиться Star Wars!

– А?!

– И в каком смысле он не верит в Супермена?

– Морковкин, я тебя не слышу! Поговорим потом! – прокричала мне мама.

Так мы катались целых два с половиной часа и ужасно проголодались. В конце концов мы припарковали велосипеды на маленькой площади, где было много кафе и вошли в одно из них. Пока нашу еду готовили, мама подключилась к вайфаю.

– Ну что же, попробуем найти твоего Ясона.

– Янсена.

– И как ты будешь его искать?

– В фейсбуке, конечно. А как еще?

Все-таки взрослым быть гораздо проще. Мне даже не пришло в голову там искать – у меня и фейсбука никакого нет.

– So… Your milkshake, coffee and two apple pies. – Официантка с серьгой в носу, как у Девицы, сняла с подноса еду и поставила на наш стол. – Enjoy your meal![7]

– Thank you, – сказал я и набросился на молочный коктейль.

– Смотри, – мама положила передо мной телефон. – Тут целое полчище йоханов янсенов. Ты знаешь, как выглядит твой?

– У него усы. И очки. И фотоаппарат.

– Усы можно сбрить, а очки снять. Есть еще приметы?

– Ну… Он рыжий. Иногда он носит шляпу…

– Морковкин, милый, так мы его не найдем. Ты сам это понимаешь? – мама внимательно посмотрела на меня, и я увидел, что за эти два дня у нее на лице высыпали веснушки. Я вздохнул:

– Понимаю, но все-таки дай я посмотрю.

С экрана на меня смотрели янсены всех видов и размеров: молодые и старые, с детьми и с женами, с котами и собаками, усатые и безусые, лысые и волосатые, в очках и без очков, в шляпах и…

И тут я увидел Йохана. На фотографии он снова был в шляпе, а в руках держал фотоаппарат. Фотография был совсем маленькая, так что я не понял, Ad Astra ли это.

– Это он, – тихо сказал я и протянул маме телефон.

– Уверен?

– Сто пятьдесят процентов.

– Хорошо, Морковкин, – вздохнула она. – Я напишу ему. Только будь готов к тому, что он может не заметить сообщение от незнакомого человека, потому что оно попадет в папку, которую трудно найти. А если заметит, то все равно может не ответить, потому что, если твой Йохан такой известный, вряд ли у него есть время на встречи с поклонниками из России.

– Спасибо! – я вскочил и крепко обнял ее.

Выйдя из кафе, мы снова сели на велосипеды и поехали кататься по городу, полному велосипедистов, воды, солнца и крошечных магазинчиков, в каждый из которых хотелось заглянуть.

Так как вайфая у мамы не было, я все время умолял ее зайти в какое-нибудь кафе, чтобы проверить сообщения, но она не поддавалась.

– Потерпи, пожалуйста, до вечера. Если мы все время будем ходить в кафе, то растратим все деньги.

Терпеть получалось плохо, поэтому я все время придумывал предлоги, чтобы вернуться домой.

– Мам, что-то у меня живот болит… Мам, я устал… Мам, я хочу пить… Мам, я хочу писать… Мам, который час? Мам, а когда мы пойдем домой?

В конце концов она не выдержала:

– Господи, ну почему обязательно нужно вынуть из меня душу?

– Прости.

– Почему тебе, скажи на милость, вдруг приспичило увидеть этого фотографа? Ты ведь знал, куда мы едем, но ничего мне о нем не говорил.

– Ну… Я думал… – и я запнулся, не зная, что сказать.

– Индюк тоже думал и в суп попал, – сказала мама, совсем как бабушка, и щелкнула меня по носу. – Ладно, поехали домой, я сама уже устала.

Чтобы не злить ее, я решил не задавать больше вопросов и, когда мы пришли домой, сразу пошел в комнату. Через полчаса мама позвала меня ужинать.

– Что же ты ничего не спрашиваешь?

– Я подумал, что ты мне сама скажешь, если он ответит. Ну и чтобы в тебе осталось хоть немного души…

– Иногда ты меня очень удивляешь, суслик. Так вот… Он ответил.

– Покажи! – завопил я так громко, что макароны из моего рта вывалились обратно в тарелку.

– Спокойно. Плеваться необязательно. На, смотри. – И она протянула мне телефон.

В мессенджере было написано:

hello Marika

got your message

was surprised

a bit

%)

let’s meet

Tomorrow 7 p. m.

bar Vesper, Vinkenstraat 57

%)[8]

– Ты понял, что он написал?

– Что завтра в семь утра он нас ждет в баре «Веспер»?

– В семь вечера, слава богу. Придется теперь познакомиться с этим твоим Янсеном.

– Или твоим, – подумал я.

Глава 27. Я твой дедушка

Когда мы вошли в бар, я сразу его увидел. Он сидел за стойкой со стаканом в руках и читал газету. Шляпы в этот раз не было, и я увидел, что волосы у него совсем белые. И тут я растерялся. Что я скажу ему? Как объясню все маме? Одно дело – писать письма, другое – говорить с незнакомым человеком и спрашивать его, не отец ли он моей мамы. Тем более когда моя мама стоит тут, ничего не подозревая о расследовании, которое провел ее сын.

– Hello, – сказал я.

– Hallo, – ответил Янсен.

– You are Johan Jansen?

– Ja. Yes.

– Do you love Pink Floyd?

– I did when I was young…[9]

И Йохан рассказал нам о том, как сходил с ума по Pink Floyd, особенно после того как у них вышел альбом “The Wall”.

– I had a tatoo, – он показал на ладонь. – Here. But it was removed when Waters had left[10].

Я не знал, кто такой Уотерс. Я только понимал, что tatoo – это татуировка. А remove – удалять. Мысли как мухи крутились у меня в голове и отдавались эхом: