- М - мотивация, - нравоучительно произнес я и побрел в сторону культурного центра любавинской волости.

Малой пожал плечами и опять ушёл в себя. По дороге к клубу он брёл позади, что-то бурча себе под нос, окидывая затуманенным взором окрестности, и снова утыкивался в мобилу. Меня раздирал интерес, чего он там такого нашел. Но вида я не подавал.

Куча досок у входа в ДК росла как на дрожжах. Я только дивился расторопности почитателя Бахуса.

- Готово, - практически синхронно заорали Чиж и алконавт.

Я аж подавился.

- Гони деньги, я за пузырем, а ты мути закусь, - пытаясь отдышаться и утирая градом катившийся пот, раскомандовался мужик.

- Для начала литр возьми, - подумав, выдал я, протягивая гонцу мятые купюры.

Мужик кивнул и шумно дыша, поковылял за топливом.

- А у тебя-то, что готово? - поинтересовался я у лыбящегося падавана.

- Видос в сториз залил, как я забор делал, - подмигнул мне Чиж.

- Ты делал? - удивился я. - А ничего не напутал?

- Ну, приврал слегонца. Так в сети все врут. Сплошной фейк, - оправдывался малой. - И я там, кстати, и тебя упомянул. Профиль только твой не нашел. Добався в други я тебя отмечу. Мне не впдалу, - примирительно добавил Чиж.

Пока я вспоминал, как с пьяных глаз обозвал свой акаунт в «ВэКашке», в которую к слову заходил то пару раз, вернулся запыхавшийся и порозовевший гонец. Видно он уже успел в одну харю пополнить в своем организме запас горючего. Отмахнувшись от возмущенного страждущего, не обнаружившего на нашей поляне ни стакана, ни закуски, отправил его в пешее эротическое путешествие. Мятую полторашку, правда, я у него реквизировал.

Звёзды сошлись. И вместе с возвращением нашего синего гонца, все три моих сетевых друга уже знали, что я вместе с Чижом. Малой, в ознаменование нового витка в своей жизни, сменил ник: «Помогаем одиноким девушкам».

- Ну, такое не грех и обмыть, - подмигнул я облизывающемуся гонцу и достал из под куста сирени мятую полторашку.

Утончённо влив в себя содержимое замызганного граненого стакана, кавист протянул тару мне. Мол, твоя очередь. А потом, скосив глаза на малого, из стороны в сторону покачал указательным пальцем. Мол, он еще слишком юн для такого элитного пойла. Я плеснул себе совсем немного. Солнце клонилось к зениту. Ситуация устаканилась. Отчего бы и не вспрыснуть это дело парой глотков?

- Пей, не очкуй, горючка забористая. Натуральный первач, - гундел под руку кавист.

При слове первач, самогон встал в горле комом. Ни туда, ни сюда. От злости я запустил в гоцна стаканом. Благо он пуст был.

Вроде помогло. Провалилось.

- Ты чего? - надулся синемор.

- Дебил! Первак - самая отрава. Его пить ни в коем случае нельзя! Там голимый уксус напополам с ацетоном, - просипел я. - Отравить меня вздумал?

- Да ты чего? Нормальный у Натахи самогон. Они по семейному рецепту гонят. Дед мой у её бабки брал, батя у неё же. А как бабка дуба дала, так аппарат по наследству Натахе перешел. Как видишь, все пили. И ничего, - гордо ударив себя кулаком в грудь, выпалил продолжатель семейных традиций.

- А дед твой сейчас где? А батя? - ехидно протянул я.

- Померли. Дед в сугробе замерз, батя опился и в пашне уснул. Сенька его с пьяну не заметил и “Кировцем” то и переехал. Но самогон Наташки тут ни при чем. Отравленных наташкиным самогоном в нашем селе, по официальным данным, нету! Петрович так говорит, - упирался мужик. - Значит горючка у нее хорошая!

- Вот ты трудный, - буркнул я. - Ладно. Давай покурим и за работу.

Спокойного перекура не получилось. Мужик начал буровить, что мы городские совсем зажрались и херни всякой в своих интернетах начитались, вот на вожделенный первак и наговариваем. А свои слова он готов доказать практикой. А мы пиздаболы, по-русски говоря.

- Давай. Наливай мне прям под тещин поясок! - орал литерболист. - Я бахну и нихера мне не будет. Давай, проверим.

Достал он меня. Пришлось налить. Да и не жалко мне этой дряни мутной и вонючей. Жену его только жалко.

Мужик в три огромных глотка опрокинул полный граненый стакан. Икнул, сорвал травинку,закусил ей спустя пару минут опал, как листья с березы после первого мороза.

- А подмога не пришла, подкрепление не прислали. Нас осталось только два. Нас с тобою наебали, - затянул я одну из любимых песен своих студенческих лет.

Чиж согласно вздохнул. По исконно русской традиции, сокрушаться и ныть на всякое, можно было ещё долго. Но мы были не из таких. У нас был боевой настрой, поллитра мутного шмурдяка и пара редисок на закусь.

Как ни странно, но дело в неумелых руках спорилось, а душа требовала песню. И когда я затянул “В каморке, что за актовым залом репетировал школьный ансамбль”, Чиж застыл. С молотком в руках и гвоздем соткой в губах.

А я весело и задорно, в такт пению, отрывал гнилое, отмерял целое и пилил новое.

- Это ты что ли сочинил? - изумился Чиж, когда я кончил эксперименты со своей луженой глоткой.

- Не, эт тезка твой. Серега