Я просто решил не обращать внимания на эти детали.

Я мыл свою пару, пока она не стала чистой, старательно игнорируя ее стоны каждый раз, когда мои руки скользили по ее гладкой коже. И то, как она прижималась ко мне своими изгибами. И то, как мой член стоял, как столб, между нами, не так терпеливо ожидая того момента, когда о нем позаботятся, и он сможет найти свой дом.

Закончив, я поменялся с ней местами, чувствуя, как свежая вода смывает озерную прогорклую пленку. Я позволил ее рукам блуждать по моему телу, потому что это, казалось, подавляло волны желания, которые сотрясали ее. Они становились все сильнее, пульсируя между ними, пока я не почувствовал их как физическое прикосновение. Моя голова закружилась только от того, что я снова представил ее подо мной.

Тавия без единого слова опустилась на колени, ее пальцы обхватили мою толстую эрекцию за секунду до того, как ее губы сомкнулись на кончике. Рычание вырвалось из моей груди, когда она взяла меня в горло. Ее глаза уставились на меня в темноте, и она застонала от облегчения. Моя рука задрожала, когда я погладил ее по щеке, и вода из душа потекла по нам. Ее рот ощущался, как рай. Как и раньше в «Хаммере» я решил, что ничего подобного не чувствовал раньше. Настолько наполненное смыслом.

Черт.

Руки Тавии переместились, чтобы сжать мою задницу, когда она жадно сосала. Мне потребовались все силы, чтобы не вдалбливаться ей в горло.

— Пара, — предостерегающие прохрипел я, но она не останавливалась.

Вода перестала течь над нами, и все же она работала своим ртом на мне, владея мной, как никто никогда. Потому что никто никогда не мог. До нее — нет. И с этого момента больше никто не будет.

Положив большой палец ей на подбородок, я заставил ее остановиться и притянул к себе. Ее пальцы вцепились в мои волосы, крепко сжимая, когда мой язык нырнул внутрь, чтобы поглотить ее аромат, смешанный с моим. Она растаяла рядом со мной, ее изгибы слились с моим твердым телом, и мой волк зарычал от удовольствия.

«Моя. Моя омега-пара». Оставь себе навсегда.

Слова моего животного укрепили чувства в моем сердце, которые я отрицал слишком долго из-за того, кто она, кто я. Альфа и омега. Командующий и служанка. Монтеки и Капулетти.

Враги.

Уже нет. Я должен был заставить ее увидеть, что мы похожи больше, чем она, когда-либо осознавала.

Но это не могло случиться, когда мы оба сходили с ума от похоти.

Я прервал поцелуй, сжимая ее бедра, чтобы поднять ее, и она обвилась вокруг моей талии. Тавия заскулила, когда мой член коснулся ее скользкой киски. Пока нет. Я возьму ее в гнезде, которое она так тщательно построила. Инстинкт подсказывал мне, что это важно.

Тавия извивалась на мне, пытаясь соединить нас вместе, когда я опустил ее на матрас и заставил ее разочарованный взгляд встретиться с моим.

— Посмотри на меня, пара.

Она замерла, и я застонал, погружаясь в ее тесный жар, наблюдая за ее реакцией на наше соединение, отражающуюся на ее лице.

На этот раз что-то изменилось. Связь росла. Я чувствовал, как она вьется между нами, обвивая мое сердце, впиваясь в него своими шипами. Это было больно и прекрасно одновременно.

— Будь моей, — прошептал я так тихо, что не был уверен, произнес ли это вслух.

Хотел ли я, чтобы это прозвучало вслух?

Тавия закрыла свои глаза, притворяясь, что не слышала меня. Может быть, мне это только показалось.

Я отстранился, входя в нее, пока наши бедра не сомкнулись, и я поцеловал ее восхитительные стоны.

— Будь моей.

— Дэггер…

Я не дал ей закончить. Я медленно вытащил свой член из ее тела, наблюдая, как она корчится подо мной, а затем снова и снова входил в нее. Мне нужно было, чтобы она сказала «да». Мне нужно было, чтобы она подчинилась, но моя омега никому не подчинялась.

Она подчинится мне. К тому времени, как мы покинем это гнездо, Тавия будет моей. Потому что я бы больше не смог жить без нее.

Тавия вскрикнула от удовольствия, и я почувствовал, как она напряглась от первого оргазма.

— Будь моей навсегда, — прорычал я ей на ухо, высунув язык, чтобы слизнуть струйку пота с ее подбородка. — Моя пара-омега. Будь моей.

Она покачала головой, обезумев от вожделения, двигая бедрами в такт моим.

— Я не могу, — выдохнула она.

— Можешь.

Мой узел раздулся внутри нее, и она вскрикнула от новой волны удовольствия, сжимая его так сильно, что я едва мог дышать. Я схватил ее за шею, чтобы она посмотрела на меня.

— Моя, — в моем голосе звучал голос моего волка.

Ее ногти пронзили кожу на моем плече. Она хотела сказать «да». Я чувствовал это, видел это в ее глазах.

В глубине души она была моей. В тайных уголках ее сознания она была моей.

И этого было достаточно.

— Скажи это, — потребовал я, толкаясь в последний раз, пока мой узел не раздулся до предела.

— Я принадлежу народу, — выдавила она.

— Но я принадлежу тебе и всегда буду принадлежать. Так что будь моей, Тавия.

— Ты принадлежишь стае. Ты принадлежишь королевской семье.

— Я принадлежу тебе, — прорычал я, толкая свой узел глубже, когда мое освобождение ударило по ее стенкам, и она содрогнулась от собственного оргазма. — Только тебе. На всю жизнь, всегда будешь только ты.

Я рухнул на нее, прижимая ее тело к себе, пока мы оставались запертыми. Я зарылся лицом в ее шею, собирая как можно больше запаха, ожидая, пока ее дыхание успокоится.

— Ты знаешь, каково это — родиться альфой, но не в королевской семье?

Ее рука погладила меня по спине, и я вздрогнул от этого ощущения.

— Не в королевской семье. Что ты имеешь ввиду? Ты был генералом.

Мой узел развязался, и я освободился от ее тела,