— От чего? — хихикнула я.

— Не знаю, — развёл он руками и тоже покатился со смеха. — А ты права! Этот бетель и правда лучше бананов!

— Вот видишь! — я шутливо ткнула его локтем.

Свой бетель дожевала совсем недавно и теперь хотелось петь, перепрыгивать через кусты и подраться с кем-нибудь крупным — хотя бы с тем же леопардом! Но мы брели по джунглям уже довольно долго, и не то что леопарда — даже ночных грызунов не встретили. Живность будто пряталась при нашем приближении — и её можно было понять. Пожевав орехи, мы с супругом впали в состояние шумной эйфории, хохоча и перекрикивая друг друга, как подростки.

— А-а-а! — вдруг завопил Константинидис, подсовывая мне свой локоть. — Смотри, пиявка! И какая жирная!

— Не жирнее, чем моя! — я приподняла согнутую ногу, продемонстрировав тёмное червеобразное тельце, присосавшееся к колену.

— Ого! Твоя больше! — восхитился супруг, и мы оба снова зашлись в идиотском хохоте.

— Давай избавлю тебя от неё, — потянулся к моему колену Константинидис.

— С ума сошёл? Силой их отдирать нельзя!

— И что тогда делать?

— Ничего. Сейчас она наестся и сама отвалится.

Константинидис брезгливо передёрнулся и, поднеся локоть со «своей» пиявкой к уху, покачал головой:

— Судя по тому, как эта тварь чавкает, нажрётся она не скоро!

— Съест всё равно немного! — успокоила я его. — Некоторые советуют посыпать их солью, но так делать тоже нельзя. Им от этого больно, и нападет рвота.

— На кого? — не понял Константинидис.

— На пиявок, конечно! Они выплёвывают всё, что высосали, обратно в кровь, а кому это надо?

— Точно не мне! — открестился супруг. — Откуда ты всё это знаешь?

— От моих хороших друзьей Google и YouTube, — похвалилась я.

— От этих, в отличие от других твоих «друзей», хотя бы какая-то польза! — съехидничал Константинидис.

— В смысле?

— А то ты не поняла!

— Ты ведь сейчас не про Тео?

— Про него. И про Алекса! — супруг раздражённо тряхнул головой. — Он ведь тебе понравился? Ты ему — очень, я видел. Так и вертелся вокруг!

— Поэтому, едва мы приземлились на Шри-Ланке, ты побежал искать замену Эвелине? — хмыкнула я.

И чуть не прикусила себе губу — говорю, как типичная ревнивая жёнушка! Но Константинидис только отмахнулся.

— Я даже имени её не запомнил! Неужели непонятно, зачем… — но тут вдруг запнулся, бросил на меня взгляд напроказничавшего котёнка и предложил:

— Может, отдохнём? И, кажется, скоро рассветёт.

— Когда взойдёт солнце, заберусь на дерево и посмотрю, где дорога! — оживилась я, присаживаясь возле корней ближайшего лесного исполина. — Карабкаюсь по деревьям не хуже Бильбо Бэггинса!

— Это ещё кто? — фыркнул Константинидис, пристраиваясь рядом.

— Твоё невежество в современной поп-культуре и правда удручает. Не знаю, хватит ли года, чтобы восполнить все пробелы!

— Наверняка не хватит, — улыбнулся Константинидис и подставил мне плечо. — Опирайся. Или и этого боишься?

— Опять это «боюсь»… С чего мне тебя бояться? — разозлилась я.

— Не знаю, — вздохнул Константинидис. — Мне интересно… от официанта тоже так отскакивала? Хотя нет… я же сам видел… — и снова вздохнул.

— Смотри, моя пиявка уже отвалилась! — я сознательно пропустила мимо ушей всё, что касалось Тео. — Кажется, и твоя тоже. А ты переживал!

И демостративно положила голову ему на плечо. Константинидис закопошился, придвигаясь ближе, и даже приобнял меня покусанной пиявкой рукой. Но я уже почти не воспринимала, что творится вокруг. Усталось и соливость накатились внезапно — наверное, тоже действие чудо-ореха.

— Если опять придёт леопард, разбуди… — пробормотала, с трудом выговаривая слова, и уронила отяжелевшие веки.

Глава 16

— Клио! Проснись, Клио!

Я сонно протёрла глаза, стараясь прийти в себя. Вокруг — всё тот же лес, над нами — всё то же дерево, при свете дня совсем не казавшееся высоким. Вскарабкавшись на такое, дорогу точно не увидишь… И вполне бодрый супруг, суетящийся рядом в попытках привести меня в чувство.

— Слышишь это? — радостно выпалил он.

— Птичек? — зевнув, я пригладила встрёпанные волосы.

— Шум автомобилей! Мы недалеко от дороги!

Я прислушалась и, покачнувшись, поднялась на ноги.

— Ты прав! Но это — наверняка на та дорога, где напал слон. На той было днём с огнём никого не сыскать!

— Тем лучше! Поспешим! Ох, забыл… ты же лодыжку вывихнула… Или я что-то путаю?

— Путаешь, — поспешно заверила я. — Идём?

К дороге вышли быстро — она находилась всего-то метрах в ста от места нашей ночёвки. Но ночью мы с Константинидисом были просто не в том состоянии, чтобы заметить подобную «мелочь».

— Спасены! — захлопала я в ладоши. — Теперь бы ещё кто-нибудь проехал!

И снова нам повезло. Не прошли и пятидесяти метров, сзади послышался шум мотора и показалась довольно обшарпанная машинёнка. К нашему ликованию, она тотчас замедлилась, и мы с Константинидисом бросились к ней, как два дикаря. За рулём сидел средних лет ланкиец, рядом — женщина, видимо, его жена, а на заднем сидении — старушка. То, что они согласились вывезти нас к цивилизации, я, мельком увидев наше отражение в стёклах машины, посчитала чудом. Встрёпанные, испачканные грязью и засохшей после укусов пиявок кровью, Константинидис ещё и до пояса обнажённый… Забравшись на заднее сидение, я приветливо улыбнулась старушке и шепнула супругу:

— Будь я на их месте, точно бы не стала с нами связываться! Выглядим, как два отбившихся от отары барана!

Константинидис хрюкнул от сдерживаемого смеха и покачал головой:

— Как хорошо, что на свете есть добрые люди, готовые и баранам прийти на помощь!

— Я — Аршад, — представился между тем ланкиец, покосившись в зеркальце заднего вида, и на довольно сносном английском поинтересовался:

— Где напал слон?

— На маршруте А 11, километрах в десяти от Морагасвевы, — отозвался супруг.

— Так это по пути! — оживился тот. — Хотите туда?

— Конечно! — в один голос выдали мы, и ланкиец улыбнулся.

— Но оттуда сюда далеко пешком, — тут же добавил он. — И вы дошли через джунгли?

— В нашем распоряжении была вся ночь, — усмехнулся Константинидис.

— И бетель, — добавила я.

Ланкиец одобрительно закачал головой из стороны в сторону, как делают индусы, и издал звук, похожий на кудахтанье снёсшейся курицы. Его жена полуоглянувшись на меня тоже что-то сказала ему на сингальском.

— Похоже, они признали в тебе местную, — чуть наклонился ко мне Константинидис. — Но если тоже начнут сватать за своих сыновей, внуков или ещё кого-то…

Озвучить угрозу до конца не успел. С интересом поглядывавшая на нас старушка что-то булькнула Аршаду, и тот снова посмотрел в зеркальце.

— Моя матушка спрашивает, как давно вы женаты?

Мы с Константинидисом переглянулись.

— Не так давно, — осторожно ответил супруг.

Ланкиец