Шрифт:
Закладка:
– Требуется уточнение деталей, – осторожно произнёс я.
– А что тут уточнять? – изумился Славик. – Это же не я. Это вы сами стали задавать вопросы про коробки. Вот теперь сами и думайте, как быть. Как эти коробки из гаража ко мне в квартиру затаскивать будете.
Мы с Ромычем переглянулись.
– Но только поторопитесь, – добавил Славик. – Сегодня до конца дня нужно гараж освободить.
Не выдержав, мы с Ромычем прыснули. Развернулись. И погнали в школу, гогоча и хихикая. Перепрыгивая через лужи и трещины в асфальте. И не слушая раздающиеся за спиной мотивирующие инвестиционные призывы Славика-Студента.
* * *
И успели как раз вовремя.
Высокая и худая как жердь фигура директрисы скрылась в гардеробе для учителей. А мы заняли стратегическую позицию в конце коридора, за искусственной пальмой возле поворота к столовке.
И затаились.
Сердце бухало в груди – бум-бум-бум. Под коленками подрагивало. Наверное, все великие учёные ощущают эту сложную смесь восторга, возбуждения и страха, когда приступают к важному эксперименту.
С трудом сдерживаясь, чтобы не выдать свои эмоции, я прошептал в ухо Ромычу:
– Она сейчас выйдет! Начинаем распыление!
– Да я и так знаю! – буркнул Ромыч, сосредоточенно роясь в правом кармане джинсов. – Сейчас, погоди.
Карманы у моего друга всегда забиты всяким немыслимым барахлом. Но за последние дни этого барахла скопилось особенно много.
Хлопнула дверь гардероба. По пустому коридору эхом разнеслось величественное цоканье каблуков. Директриса приближалась.
– Давай уже! Распыляй!
Запунцовевший Ромыч отчаянно пытался вытянуть пакет с шерстью Батона, уцепив его за самый кончик.
На линолеум посыпались фантики от конфет. Упал и откатился в сторону огрызок карандаша. Я не вытерпел и пихнул друга в бок:
– Быстрее! Сейчас!
Пакет, с силой выдернутый из кармана, порвался. На пол плюхнулся свалявшийся и сплюснутый клочок грязной шерсти. А вместе с ним из кармана вылетел и грохнулся об угол батареи любимый Ромычев телефон.
С тихим перестуком на пол посыпались пластиковые обломки. Уехал в сторону отколовшийся аккумулятор. Кусочек антенны печально прокатился по линолеуму и замер рядом с огрызком карандаша.
Пытаясь хоть что-то поймать, Ромыч с горестным оханьем вывалился из-за пальмы. И едва не угодил под ноги озадаченной до состояния агрессивного изумления директрисы.
– Волков! Рейкин! – загрохотала над нашими головами визгливая сирена, и звук её грозным эхом пронёсся по всей школе. – Что ещё за перформанс?
– Изольда Аркадьевна! Это не то, что вы подумали! – залепетал я, отчаянно надеясь, что мой мозг всё-таки сможет изобрести правдоподобную причину происходящего.
– Прибрать всё! Немедленно! Ко мне сейчас комиссия приедет! – продолжала орать директриса. – Вы зачем так рано пришли? Дежурные, что ли?
– Ну да, – обречённо кивнул я. – Дежурные.
А Ромыч ничего не сказал. Он молча держал в руках обломки телефона, сжимая их вместе, словно всё ещё надеясь заново собрать и оживить.
– Вот идите и дежурьте! Я потом проверю!
* * *
По дороге домой Ромыч долго молчал. Сопел. Формулировал.
Наконец произнёс:
– Знаешь, Борька. Пожалуй, более поганого дня рождения я ещё не припомню.
Я хотел было как-то приободрить своего друга. Сказать, что всё ещё впереди. Но потом подумал – а ведь он прав.
Публичные унижения от директрисы. Разбитый телефон. Внеплановое дежурство по столовке. И в качестве вишенки на торте тройка по геометрии и двойка по истории. Точнее, это уже две вишенки получается. Или пять, если сложить.
Поэтому я произнёс другое:
– Да ладно. Попроси родителей, пусть они тебе новый телефон подарят. Настоящий, современный.
– Не-а. Не прокатит, – помотал головой Ромыч. – Я точно знаю, что у них денег совсем нет.
– Ну, днюха же, всё-таки.
– Ты не понял. Я у них этот скейт целый месяц выпрашивал. Сегодня вечером обещали подарить. А на что он мне теперь? Как я на нём без телефона кататься буду?
Я пожал плечами. Что тут скажешь? Ситуация безвыходная, как ни крути.
Сам-то я задумал подарить Ромычу кружку с нарисованным пейзажем из «Майнкрафта». Если в неё налить горячую воду, то на картинке появляется ещё одна деталь – хохочущий пацан верхом на скейтборде. Раньше я был уверен, что это просто великолепный подарок. А теперь вот засомневался.
Дребезжа и бибикая, мимо нас проехал замызганный грузовичок. Остановился возле подъезда Ромыча. Из кабины выбрались двое дядек, отдалённо напоминающих зомби, и принялись неспешно вытаскивать из кузова пыльные коробки и деревянные ящики. Рядом крутился Славик-Студент, придирчиво осматривая и пересчитывая сгружаемое.
Подозрительно хлюпнув носом, Ромыч отвернулся в сторону. Не глядя на меня, глухо пробормотал:
– Ладно, покеда. Вечером приходи. Отпразднуем…
* * *
Мама приготовила мою любимую пюрешку с тефтельками и подливкой. Накидав в тарелку солидную порцию, я уже собрался включить свой любимый канал на YouTube. Но понял, что нормально пообедать у меня не получится.
Потому что в честь дня рождения Ромыч получил доступ к родительскому ноутбуку, быстренько установил туда последнюю версию мессенджера, и принялся мне написывать одно сообщение за другим.
Я даже не ощутил вкуса тефтелек, поскольку пришлось сконцентрироваться на том, чтобы успевать отвечать.
Ромыч жаловался, что Славик-Студент теперь сверху грохочет, передвигая свои дурацкие ящики с места на место. Что Вика от этого разревелась, и мама пошла её кормить и успокаивать. Что когда родители узнают про двойку, не видать ему ноутбука ещё целый месяц.
Затем переписка началась более предметная. Мы уже почти было договорились зарубиться на часок-другой в «Майнкрафт», но Ромыч вдруг в последний момент отказался:
«Всё, Борька, отбой. Опять сверху грохот. Мелкая за стенкой ревёт. Мама сердится. Как играть в таких условиях?»
Я спросил: «А что насчёт телефона? Ты поговорил с родителями?»
В ответ мой друг долго записывал видеокружочек. Наконец отправил его мне. И отключился.
Я запустил воспроизведение.
На экране возник хмурый Ромыч, жующий бутерброд. Сверху, за бетонным перекрытием потолка, действительно раздавался топот и грохот передвигаемых ящиков.
Мрачно глядя в камеру, мой друг начал говорить:
– Лень печатать, поэтому я так расскажу. Короче, я их попросил подарить телефон вместо скейта. Мама даже папе на работу позвонила. А тот говорит – мол, а зачем тебе телефон-то? Может, и вовсе не нужен? Типа, глупости писать и мемы постить – это же не причина. Ну, я с ним спорил, конечно…
Сверху опять раздался скрежет и звук передвигаемых ящиков. Мелкая Вика заплакала за стенкой. Тяжело вздохнув, Ромыч глотнул чая из старой кружки и продолжил:
– Ну, ты же моего папу знаешь. В итоге он так решил –
