– Вот и правильно, девочка! – одобрила Грапа, наблюдая от дверей за развернувшейся сценкой. – Не лотоши, сейчас не время.

– Что у вас на щеке? – неожиданно вырвался у Анны вопрос, и она мысленно обругала себя за бестактность.

–Жареницына метка. Я девчонкой любила возле печки играть. Вот она и озлилась за это, шлёпнула легонечко.

– Мне бы подышать…

– Одну не отпущу. Оня! – крикнула в глубину комнаты Грапа. – Где бусы? Мы пройтись хотим.

Баба Оня засуетилась и вручила Анне длинную связку ярких красных бусин.

– Возьми, деточка. Носи теперь с собой.

– Мне их что, на шею надеть?!

– Зачем на шею? В кармане держи. Так сподручнее будет, – посоветовала Грапа.

– Для чего они? Тоже оберег?

– Чтобы святочницы не заколупали. Уж очень они до украшательства охочи. Тем и откупиться можно.

Медленно побрели Анна с Грапой по деревне.

Опять принялся снег, разыгрался ветер, всё норовил растрепать волосы Анне, засыпать крупкой глаза.

Мимо проскользнула изломанная тень – то ли ветка, то ли сучок на ножках. Покосившись на Анну с Грапой, тут же сгинула в густой пелене. Безликие словно призраки существа крутились рядом, ловили на лету снежинки, кувыркались среди них, носились друг с дружкой на перегонки. Зашевелилась у забора темнота, обернулась нахохленной птицей. Завидев женщин, потянулась к ним крыльями, захохотала, защёлкала острым клювом.

На дальней крыше завизжали в ответ, заверещали неразборчивое вертлявые козлоноги. Сцепившись хвостами, прыгнули вниз, утонули в сугробе, затихли.

– Вишь, сколько этаких крутится? Мелкота, а вреда принести может много. Но тебя они тронуть не решатся. Ты теперь вроде как своя.

– Что это значит? – не поняла Анна.

– Кто на той стороне побывал и вернулся, того они сразу чуют. И не трогают.

– Почему?

– Таков обычай.

– Не понимаю. Не могу понять!

–Ты, Анна, совсем не простая. Думаешь, отчего Марьяша сюда тебя зазвала да девчата враз приняли? Оне ты вообще по сердцу пришлась, за внучку тебя считает. Есть в тебе скрытая сила. Видишь то, что не каждому покажется, принимаешь всё спокойно. Точно сила есть!

Анна попыталась возразить, но Грапа не дала, продолжила:

– Знать, из детства всё тянется. Оня-то со мной поделилась про бабушку твою. Потому говорю сейчас – ты должна найти и забрать стригушку. Должна! Сложится тогда картина, откроется то, что предначертано.

– Тимофей мне оберег передал. Только зачем?

– Что сразу скуксилась? Заботу о тебе проявил. На свой лад, конечно, но как может. Нарвёшься, ежели, на кого страшного – пригодится его оберег. Нечисть нечисти рознь.

За разговором забрели далеко, туда, где возле крайнего двора, в глубине за деревьями слышалось жалостное пение. Неразборчивое, заунывное, надрывающее душу.

– Никак святочницы заявились… – выдохнула Грапа.

– Кто это?

– А вот сейчас покажу, – она осторожно двинулась к старому сарайчику, поманив за собой Анну. – Бусы приготовь. Как скажу – разорви да бросай вперёд. Поняла?

Анна кивнула. Её внезапно охватил охотничий азарт – до дрожи, до трепета захотелось взглянуть на тех, кто пел в развалюшке.

Скрипнув дверью, они заглянули внутрь. Пение стихло, и сразу завозилось, зашлёпало что-то в темноте, кинулось под ноги.

Грапа хлопнула в ладоши, вызывая к жизни крохотный огонёчек. И Анна различить рядом с собой худую да мохнатую фигурку, невысокую и такую безобразную, что хотелось зажмурилась. Лишь когда та сунулась ближе и мазнула когтем по щеке, Анна опомнилась, рванула снизку красных бусин. Посыпались камешки, застучали по доскам, а из углов показались ещё две страшилы, завертелись, начали с жадностью хватать добычу, даже задрались меж собой за неё.

Грапа быстро отступила, потянув Анну за собой.

– Что ж ты зевнула? – упрекнула уже после, на улице. – Я думала, мне придётся свои отдавать.

– От неожиданности! Уж очень страшная эта святочница!

– Щёку-то протри снежком. Теперь долго заживать будет, видала, какие когти?..

Вернулась с прогулки Анна задумчивая. Гостьи разошлись, а баба Оня всё ждала её, дремала за вязаньем.

Встрепенувшись, как водится разулыбалась да расспрашивать принялась, как погуляли.

Анна рассказала про святочниц, показала и царапину.

– Сейчас её специальной мазью промажу. Пощиплет маленько, зато быстро заживёт.

– Я про святочниц только у вас узнала. Раньше не читала, не слышала. Откуда они берутся?

– А я за чайком расскажу. Садись, деточка, а я похлопочу.

Баба Оня засуетилась, приложила к щеке Анны пахучую мазь, прикрыла поверху чистой тряпицей.

– Помнишь дом пустой, где букарицу гоняли? Там их видали раньше. Любят святочницы заброшенные строения. Мою баньку не трогают, баенник их гоняет. А у Матрёши в старом сарайчике раз прятались. Давненько уже. Она девчоночкой была