— А что там с ее матерью? Она поправилась? — спрашиваю я.

— Не знаю, вроде нет… вроде всё плохо с ней, но я точно не помню, — пожимает печами Меркулова.

— Какая же она сука… — дрожащим голосом произносит Сонька. На нее сейчас смотреть страшно. Протягиваю ей стакан воды.

— Попей.

Она на автомате пьет, потом поднимает на меня глаза, а в них — страх, мольба и ярость.

— Стас, что делать?

— Сонь, успокойся, — обнимает ее за плечи Яна. — Ну какие она может найти доказательства? Кроме нас никто ничего не знает. А мы ничего никому не скажем. Да, Аллочка?

— Конечно! — заверяет Алла.

— Да она тут всего неделю и уже знает больше, чем надо! — взвивается Сонька. — Блин! А если еще будет ходить всё вынюхивать. Подслушивать, подглядывать, везде совать свой нос… Прикиньте, каждый день за нами эта хитрая пронырливая тварь будет следить… Какая же она мерзкая скользкая гадина… А ты, Стас, еще и впрягался за нее! Защищал!

— Когда это я за нее впрягался? Что ты несешь? — тут же вскипаю я.

— Возле лингафонного зала! Наорал на меня еще из-за нее! И сейчас опять на меня злишься… — говорит она с обидой. И взгляд ее теперь такой несчастный, что у меня сразу в груди екает и вся злость сходит на нет.

— Дурочка, да пофиг мне на нее. Я же просто не хочу, чтобы у тебя были лишние проблемы. Не накручивай себя раньше времени, — успокаиваю я Соньку, у которой, по ходу, вот-вот истерика начнется. И тогда атас.

— А когда накручивать? Когда уже будет поздно?

— Да, может, она просто на понт берет.

— Нет, надо что-то делать! Срочно! Надо эту тварь как можно скорее выжить из гимназии. Чтобы вылетела как пробка! Чтобы ноги ее здесь не было!

— Завалить гадину! — паясничает Влад, но тут же затыкается, нарвавшись на Сонькин взгляд убийцы. — А если серьезно, можно ее, например, накачать чем-нибудь, раздеть и нафоткать. И пригрозить, что если не свалит, то все увидят эти фотки, а еще лучше видос с ней запилить…

— Тебе бы только фоткать, папарацци ты наш, — усмехается Яна.

— Нет-нет, — останавливает ее Сонька. — Владик дело говорит. Если у нас будет такое видео, ну или даже фотки, она точно свалит. Она же не захочет, чтобы ее мамашка видела свою дочурку в таком виде. Так что уползет она от нас, как побитая собака.

Сонька, сразу приободрившись, говорит теперь с воодушевлением.

— А это реально идея! — поддерживает ее Алла.

— Да вы чего? Это уже совсем треш какой-то. Чем вы ее накачивать собрались? И где? В школе на обеде? А раздевать и фоткать? Опять в спортзале? Да нас самих потом за это нахлобучат, — снова завожусь я. — А если она вдруг кони двинет? Ну или плохо ей станет? Блин, Соня, ну ты думай хоть иногда о последствиях.

— Стас, — обращается она ко мне со всей серьезностью. — Ты же понимаешь, что будет, если эта тварь раскроет рот? Если это реально просочится куда-то дальше? Ты же понимаешь, что будет со мной? С тобой? С всеми нами?

К сожалению, понимаю…

— Стас, надо заткнуть ей рот раньше, чем она его откроет. Милош, можешь достать что-нибудь такое… не знаю, чтобы ее ненадолго срубило, но чтобы без всяких эксцессов?

— В принципе, да, наверное… но мать… если узнает… там же у нее всё под учетом…

— Милош, — Сонька с Аллой тянут укоризненно.

— Я попробую, — сдается он.

— Обожаю тебя, — Сонька шлет ему воздушный поцелуй и деловито продолжает дальше: — Ну и, естественно, это будет не в школе, а на какой-нибудь вечеринке. Типа она там сама так накачалась. Пусть потом докажет, что это не так.

— На какой еще вечеринке? Идиотизм, блин. Где вечеринки и где она.

— Да, Стас, прав. Швабра, конечно, не вписывается в наши вечеринки. Полин, — зовет Меркулову Сонька, и та с готовностью откликается. Подходит ближе, ловя каждое слово. — Ты правильно сделала, что нам передала про эту суку. Поможешь ещё кое в чем, и будем считать… будем считать, что я тебя простила.

— Да, конечно! А что сделать надо?

— Устрой у вас в загородном доме вечеринку. И позови туда Швабру.

— Ну, она вряд ли пойдет, — озадаченно бормочет Меркулова.

— А ты сделай так, чтобы пошла! Ну скажи, что у тебя днюха. О, или скажи, что там будет кто-нибудь, кто про ее мать что-то знает. И она прибежит как миленькая…

23. Женя

Новая неделя начинается гораздо спокойнее, чем предыдущая. Особенно если вспомнить, что тогда в первый же день меня силой увез псих черт знает куда и чуть до инфаркта не довел. Про его сестрицу вообще молчу.

А сейчас ни они, ни кто-то еще из класса ко мне не цепляется. Смолин меня просто в упор не видит. Я с ним по глупости поздоровалась в понедельник утром, а он прошел как мимо пустого места. Ни ответил, ни взглянул. Это меня не то чтобы задело, но удивило.

В прошлую пятницу он был немного разговорчивее. После уроков я шла по пустому коридору, и мне позвонили. Я остановилась, стала искать телефон среди учебников и тетрадей. Для удобства оперлась о стену, но когда выудила сотовый из недр сумки, звонок уже завершился. Это был Дэн, и я решила, что позже перезвоню. И тут открывается дверь, возле которой я стояла, и выходит Смолин.

— Опять ты, — хмыкнул он. — Тебя прямо тянет в такие места.

— В какие места? — не поняла я.

— Это мужской туалет, — кивает он на дверь, откуда вышел.

Ну не объясняться же с ним, что я тут случайно остановилась. Это глупо. Поэтому я просто улыбнулась ему и сказала:

— Спасибо, буду знать.

— Велкам, — бросил он небрежно.

Мы с ним вместе вышли на улицу и направились в сторону стоянки. То есть нет, конечно. Не вместе. Просто одновременно. Он шел впереди, я — следом, чуть поодаль. Он — к своему вызывающе-шикарному спорткару, а я — на автобус… который вдруг тронулся с места и поехал.

Я рванула вперед, но, конечно, не успела. Слишком большое расстояние, да и я не спринтер.

— Что, автобус проворонила? Могу до города подкинуть, мне по пути сегодня, — неожиданно предложил Смолин.

Я, конечно же, отказалась. Все-таки кто его знает, этого психа. Прошлый раз в его машине стоил мне уймы убитых нервов. Лучше уж дождусь своего автобуса, решила я, и спокойненько доеду.

Он настаивать, разумеется, не