я прокручивала то, что она сказала, повторяя снова и снова, внимательно вслушивалась и услышала кое-что, чего она не говорила. Она сказала это так, словно знала что-то, чего мне не хватало. И большой груз сомнений лег на мои плечи.

— О чем ты говоришь, Ани?

Мои подозрения подтвердились, когда она тихонько подсказала.

— Не мне объяснять, Настасья. Может, тебе стоило высказать свои опасения и поговорить об этом с Виком. Я лишь спрошу, за все время, что ты его знаешь, за те почти тринадцать лет, что вы с Виком были тобой и Виком, ты когда-нибудь видела, чтобы он смотрел на другую женщину так, как смотрит на тебя?

Видела ли я?

Естественно я попыталась вспомнить.

Я пробежалась по своим воспоминаниям и… ну, нет. Я думаю, что нет.

Наши проблемы начались, когда он начал что-то скрывать от меня. Общение всегда было нашей сильной стороной. Но в последние шесть недель наших отношений он начал вести себя странно.

Всякий раз, когда я писала ему, он отвечал через несколько часов и не оправдывался из-за задержки.

Я звонила, и он тихо сообщал мне, что не может сейчас говорить, что перезвонит позже. Только он никогда этого не делал.

Он приходил, но его как будто и не было рядом со мной. Он не присутствовал. Часто то уставал и был угрюмым, то засыпал в моей постели, а я молча гадала, с какой девушкой он провел ночь, что вызвало у него такое изнеможение.

Сомнение определило это. Оно засело глубоко.

Это погубило нас.

Аника посмотрела мне прямо в глаза и сказала:

— Мой брат — это многое. Виктор упрямый. Он горд, и — позволь мне сказать тебе — я думаю, начинает понимать, что его гордость, возможно, стоила ему единственной вещи в жизни, которая действительно что-то для него значила. Тебя.

О, яйца. Почему у меня мгновенно возникло ощущение, что я не располагаю всеми фактами?

Я выпрямилась.

— Поговори со мной, Аника. Если ты что-то знаешь…

Но она прервала меня.

— Я уже и так сказала слишком много. Я обещала, что не буду вмешиваться. — Она приняла извиняющийся вид. — Но это трудно, Нас. Ты несчастна. Он несчастен. Пожалуйста, — умоляла она, — не говори ему, что я что-то сказала. Просто… — Она задумалась. — Поговори с ним.

Мое сердце не бешено колотилось, но я прекрасно осознавала устойчивый, тяжелый стук в груди.

Нет. Она не могла этого сделать. Это было нечестно. Потому что, если то, что она говорила, было правдой, это все меняло.

Я на некоторое время погрузилась в себя, обдумывая все, что она сказала, и когда я повернулась, чтобы задать ей еще один вопрос, услышала ее легкое сопение и посмотрела в ее закрытые глаза.

Черт возьми.

Выстрел Аники попал в мое сердце, и любопытная чертовка, которой я была, взяла верх над моими мыслями.

Я была идиоткой. Это было единственное оправдание, которое у меня было, чтобы стоять сбоку от двери квартиры Вика, репетируя именно то, что я скажу.

Мой живот сжался от возможности быть здесь нежеланной.

Какого черта я делаю?

Мои глаза закрылись, и я легонько хлопнула себя по лбу.

Я почувствовала себя глупой, отчаянной и обиженной одновременно.

Покачав головой, я начала ходить вперед-назад, облизнула губы и зашептала:

— Хорошо. Ты можешь это сделать. Под лежачий камень вода не течет.

Мой взволнованный желудок скрутило, и я тяжело сглотнула, а затем прошептала себе:

— Привет. Привет, Вик.

Фу, что, черт возьми, это было?

Я съежилась, затем попытался снова.

— Привет. Я только что была по соседству и... — я закатила глаза, — …решила спросить тебя, с кем ты трахался. — Невеселый смешок покинул меня, прежде чем я оттянула свою футболку и отпустила, хлопнув тканью, пытаясь охладить пылающие щеки и шею.

Почему было так сложно разговаривать с Виком?

Я могла выражать себя своим телом намного лучше, чем ртом. Ну, я думаю, это зависело от того, как это делать. Целоваться, лизать и сосать было легко. Слова, с другой стороны? Жестко.

Еще раз.

Я сделала глубокий вдох, чтобы успокоить нервный желудок, и медленно выдохнула.

— Эй, — прошептала я себе. — Мы можем поговорить?

Ага. Вот оно. То, что нужно.

— Хорошо, — пробормотала я, делая несколько шагов к двери, и подняла сжатый кулак, чтобы постучать, пока не потеряла самообладания. Минуту спустя замок щелкнул, и мой живот сжался в предвкушении. Я ненавидела себя за то, как страстно хотела его увидеть.

Дверь открылась, и ее открыла невысокая симпатичная женщина лет тридцати.

Мое лицо упало прямо на землю.

Хрясь.

Черт возьми, Аника.

Я собиралась убить ее.

Вот, вот причина, почему ты не приходишь к парню без предупреждения. Иногда ваши худшие опасения воплощались в жизнь.

На ее лице отразилось ожидание, и она протянула фразу:

— Могу ли я вам помочь?

Никто не мог мне помочь.

Я изобразила улыбку, которой не чувствовала, и вежливо спросила:

— Привет, Вик здесь?

Ее лицо скривилось в раздумьях.

— Вик? — Она покачала головой. — Э-э, нет.

Я ждала продолжения, но она не предложила ничего другого. Чувствуя себя немного уязвленной, я прикусила щеку изнутри, чтобы не наброситься на женщину, которая этого не заслуживала.

— Ты знаешь, когда он будет дома?

— Куколка, — начала она, и мне захотелось ее ударить, — я думаю, ты перепутала. Здесь нет Вика.

Что?

В ушах звенело.

— Простите?

— Я не знаю, что тебе сказать. — Она слегка пожала плечами. — Хорошего дня.

Когда она попыталась закрыть передо мной дверь, моя рука выдвинулась как барьер.

— Подождите. — Женщина посмотрела на вытянутую конечность, как будто собиралась ее отрезать. Через щель я быстро спросила: — Как долго вы здесь живете? Когда вы переехали?

Женщина вздохнула, подумав об этом.

— Не знаю, полгода или около того. — Она взглянула на мою руку. — Теперь можешь отпустить.

Мои пальцы разжались, и она закрыла дверь перед моим безмолвным лицом. Тысячи разных мыслей пронеслись в моей голове.

Хорошо. Итак, Аника пыталась мне что-то сказать.

Я осталась одна, все слова, что практиковала, были не нужны, и освободилось место для одного приглушенного вопроса: «Что, черт возьми, здесь происходит?»

 

Глава 7

 

Вик

 

Я был в огне.

Мои руки горели. Мои мышцы горели. Черт, даже мои легкие горели.