того, что запретил немцам ходить в русском платье. Ослушников тащили в приказ и наказывали кнутом. Ни один иностранец не должен был держать у себя русских икон. Шведский двор подвергся самому тщательному осмотру с целью убедиться, что там не было православных образов и крестов. Русским было категорически запрещено поддерживать дружеские отношения с немцами, ходить в их дома, есть и пить с ними. Наконец, был издан строгий приказ: «Кто из немцев желает перекреститься по русскому обряду, тот пусть остается жить в городе, но кто отказывается поступить так, тот обязан в течение короткого времени вместе с жилищем своим выбраться из города за Покровские ворота, в Кокуй. У многих 'немцев» были в Москве добротные каменные дома, и переселение грозило им разорением. Еще большее впечатление произвела угроза отнятия поместий у тех, кто откажется креститься по православному обряду.

Крестившиеся вместе с Лесли офицеры получили поместья и сто-двести рублей деньгами, и даже простые солдаты записывались дворянами по «московскому списку». Но несмотря на подарки и уговоры, многие иноземцы не приняли православия. Часть из них уехала, остальные стали постепенно перебираться в Немецкую слободу. Лишь через некоторое время немцам было позволено восстановить свои церкви — но без алтарей и проповедников.

Затем политика властей неожиданно смягчилась. Началась создание регулярной армии. Было решено комплектовать новую армию так же, как в Швеции, набирая рекрутов с определенного числа дворов. Рекруты должны были служить всю жизнь; лишь во время мира их могли отпустить в родную деревню. Новые солдаты находились полностью на содержании государства. Они получали жалование и обеспечивались обмундированием и оружием. Солдаты, оторванные от пахоты, получали неплохое жалованье — по шесть копеек в день, это оплата квалифицированного ремесленника. К началу шестидесятых годов было сформировано пятьдесят пять полков «иноземного строя» с русскими солдатами и иностранными офицерами. Дело не ограничивалась формированием солдатских пехотных полков. Старую дворянскую конницу учили сражаться в строю и создавали полки рейтар. В связи с созданием новой армии — расходы резко возросли, и правительство увеличило чекан медной монеты. Деньги резко обесценились. Девять лет назад в Москве вспыхнул «медный бунт». Были вызваны полки стрельцов, а в подкрепление к ним, все офицеры из Немецкой слободы на Кукуе. Бунт был подавлен, солдатам и офицерам новой армии платили медными деньгами, а крестьяне не продавали хлеб на медь. Крестьяне, собрав урожай, прятали его в ямы — боялись, что солдаты отнимут зерно. Дезертирство приняло массовый характер. Новая армия была создана на медные деньги и начала распадаться, когда эти деньги обесценились. Правительству, в конце концов, пришлось отказаться от чеканки медяков и возвращаться к серебряной монете. Для чего монополизировалась торговля основными экспортными товарами: пенькой, юфтью, поташем, смолой, соболями, салом, лесом. Все перечисленные товары забираются у купцов с выплатой компенсации медными деньгами и продаются иностранцам за серебро.

После войны с поляками по договору в Андрусове заключение мира спасло начавшую распадаться армию. Полки иноземного строя были на время распущены по домам, в случае новой войны они опять будут собраны в нужный момент.

Свищ довольно усмехнулся — Вовремя мы решили матушку Русь навестить! — перейдя на английский добавил — Прикиньте, если бы два десятка лет назад бы нас сюда закинуло! Мало того что вся Европа воевала, так еще и здесь хрень полная творилась!

Добравшись до Москвы, мы в ожидании приема посольским дьяком попросили сопроводить нас в Кукуй. Когда впереди показалась слобода, выстроенная недалеко от устья Яузы, встречные мужики вслед нам проорали — Кукуй, кукуй! Немчин, мчись на хуй! — расхохотавшись, охальники рванули в проулок.

Сопровождающий нас Матвей, ухмыльнулся — Немцы постоянно жалуются царским дьякам на позорное поношение, те хватают виновных, кнутом бьют, но охальники не переводятся. — слобода была создана по решению Ивана Грозного, который расселил там немцев, взятых в плен во время Ливонской войны. Жителям Кукуя с тех времен было разрешено заниматься своими ремеслами, исповедовать свою религию и даже торговать спиртными напитками, что было запрещено на Руси — это была царская привилегия. Немцы же злоупотребили царской добротой: через какое-то время москвичи стали писать жалобы митрополиту о том, что немцы целенаправленно спаивают православных и занимаются ростовщичеством. Слобода была сожжена, имущество лютеран отнято в казну, а сами они, были зимой изгнаны нагими, в чем мать родила. Борис Годунов, который испытывал слабость к иностранцам восстановил Немецкую слободу. Но из-за Смуты несколько раз слобода сгорала дотла, а потом снова отстраивалась. Вон то здание — немецкая таверна, в ней сможете узнать, у кого сдаются комнаты. Прощевайте, еще свидимся!

Сопровождающие повернули коней и рысью поспешили прочь. Я же отдал поводья оруженосцу и прошел в уютную, чистую таверну, где хозяин протирал столы. Я обратился к нему по-немецки — Здравствуй, хозяин! Я барон Уитэм. Не подскажешь, есть ли здесь, на Кукуе дома на продажу?

— Нет, но вы, господин барон можете буквально за копейки приобрести большой участок земли. Русские для нас, иностранцев готовы отдать свою землю практически даром, только бы мы остались жить в Москве. Если хотите, мой старший сын отведет вас к нашему старосте, который выделит вам землю, а если вы не поскупитесь, то можете попросить отдать участок земли около дороги. На этом участке сможете целый дворец построить с комплексом вспомогательных строений.

Сын хозяина таверны по имени Карл показал нам участок земли и мы сообща согласились — участок ровный, одной стороной выходит к дороге, ведущей к центру Москвы, а второй — к речке. Заплатив сверху один золотой, мы получили право на приглянувшийся нам участок и помимо него купили еще один на самой окраине слободы возле поля, на котором несколько родников образовали речушку шириной три метра, впадающую в небольшое озеро. Наняв две артели плотников, мы на следующий день к вечеру ночевали уже в гостевом доме с четырьмя спальнями и большой гостиной, кухней на первом этаже и казармой для оруженосцев на втором, им соорудили двух-ярусные нары. Еще два дня печники ставили две печи в противоположных концах нашего коттеджа, срубленного из сосны, а плотники на берегу реки поставили баню, в которой предбанник, оборудованный помимо крючков для одежды столом и лавками, вмещал сразу с десяток человек, парная принимала четыре-пять человек. Мостки от бани вели в воду. После бани мы отправили плотников на дальний участок строить деревянную крепость с казармами и конюшнями для нашей армии. На пятый день за нами явились двое стрельцов, сообщив о немедленном посещении нами посольского приказа. Взяв с собой четверых оруженосцев,