– Мне вот иногда становится очень интересно: почему это, товарищ Тихонов, продукцию заводов НТК Госплан во внимание не принимает?

– Госплан принимает, но если наш завод начинает работать на год раньше плана…

– У вас все заводы раньше плана работать начинают, они там что, не в курсе? Вы их не информируете заранее?

– Мы информируем, о наших планах информируем. Но вот о том, что в Биро-Биджанском районе найдут огромное месторождение брусита и за три месяца там смогут наладить производство магнезитовых огнеупоров, мы заранее знать не могли.

– А как же тогда за три месяца успели производство наладить?

– Ну, оборудование, большую часть его, туда заранее завезли…

– Заранее? Не зная о месторождении?

– Старуха сказала, что там должен быть магнезит… где-то поблизости. Товарищ Мирчинк говорил, что у нее свои представления о геологии. Несистематические знания, и часто непоследовательные, но она очень часто просто угадывает… И все равно там завод огнеупоров нужен был!

– Ладно, как любит говорить ваша… наша Старуха, отмазка признается кузявой. Но когда будет известно подробнее, что она в Швеции снова затеяла…

– Немедленно вам сообщу!

– Не мне, Лаврентию… Павловичу. Спасибо, можете идти…

В Москву Вера вернулась в пятницу после обеда – и прямо с аэродрома поехала в Управление НТК. Там она зашла в кабинет председателя и немного его ошарашила, сообщив о результате своего визита в Швецию:

– Валентин Ильич, вы там распорядитесь у меня из самолета пушки забрать.

– Какие пушки?!

– Сорокамиллиметровые, автоматические зенитные, производства компании Бофорс. Только они там без лафетов, лафеты шведы чуть позже морем пришлют.

– Так… а зачем мне эти пушки?

– А мы их делать будем. Мне шведы лицензию на эти пушки подарили.

– Подарили?! Пушки и лицензию на них?!

– Если честно, то пушки мне подарил шведский король – за то, что я такая красивая и умная. А вот в компании Бофорс мне подарили именно лицензию. Причем, можно сказать, бесплатно подарили.

– А можно, как я понимаю, и не говорить?

– Нельзя. Мне лицензия досталась бесплатно, и мы даже не будем делать лицензионные им отчисления, но отчисления не будем делать только если мы им продадим, причем за деньги продадим, сколько-то лафетов для этих пушек. Как раз таких, какие они на корабле уже к нам отправили. Лафеты мы им не в убыток себе поставлять будем, так что с этим все в порядке.

– А зачем шведам наши лафеты? Они что, их сами сделать не могут?

– Могут, но у них заводик кро-ошечный, они с заказами не справляются. Мы им с лафетами и поможем.

– А они свои пушки продадут… да немецким фашистам и продадут!

– Фашисты немецкие у них пушки не покупают, они уже лицензию купили и сами эти пушки делают. Могут и лафеты шведам сделать – но уж лучше лафеты сделаем мы. И себе денежек заработаем, и фашиста обездолим хоть немного.

– А зачем нам эти пушки?

– Пушка – она очень неплохая. Можно сказать, лучшее из того, что сейчас в мире делается. Но мы можем ее еще прилично так улучшить – и лучшая в мире зенитка среднего калибра будет уже у нас. И не только зенитка…

– Я уточню этот вопрос у военных…

– Уточняйте. Они уже в прошлом году или даже в позапрошлом хотели лицензию купить, но им не продали.

– А тебе продали значит…

– И мне не продали. Повторяю еще раз: мне лицензию подарили! По личной просьбе товарища короля!

– А с чего это Густав так тебя залюбил-то, что аж пушками одарил?

– А с того, что я заказ на новый целлюлозно-бумажный завод у шведов разместила. Ихний король очень, знаете ли, беспокоится о том, чтобы среди шведских рабочих безработица не случилась, а простая советская девица…

– … доктор химических наук, профессор и мой заместитель… продолжай.

– Так вот, эта самая девица обеспечивает, как оказалось, работой больше двадцати процентов шведских работяг. Ну как тут такой милашке отказать-то в пушченке паршивой?

– А где эти двадцать процентов? Что-то я их не особо наблюдаю…

– Шведы продают почти все холодильники в США, и делают эти холодильники как раз шведские рабочие. Стиральные машины и порошки, прочее всякое: работают шведы на американский вроде бы рынок, но без меня-то у них ничего не получится. И на рынок Франции, Германии, Италии и хрен знает еще кого, мне плевать, на какие рынки они сейчас вылезли. Но в Швеции из-за этого никакого кризиса не замечают, а у нас завод от Хадсона уже двести тысяч автомобилей в год производит…

– Все: понял, осознал, раскаиваюсь. А что с электрофонами? Почему только запчасти для них…

– Тупую, дешевую, но трудоемкую работу по изготовлению ящиков я переложила на Марту. Ей – от короля почет и уважение за еще пять сотен рабочих мест, нам – еще чего-нибудь. Не повезет – так хоть часть бумажного завода оплатим за счет вертушек.

– А если повезет?

– И этот завод оплатим, и еще один или даже два. Только я еще не придумала, заводы по производству чего – но у нас, слава богу, Госплан есть, там люди умные, придумают, как эти денежки бездарно промотать…

– А… а новый пушечный завод? Уже про него забыла?

– Пушечный надо делать самим, за наши собственные рубли причем, и делать очень тихо. Вы этот вопрос отдельно с Лаврентием Павловичем обсудите, а я с ребятами с Лабораторного завода… вы пушки, как разгрузите, на Лабораторный и везите сразу, я там ребятам скажу, как их можно существенно улучшить. А я, если понадоблюсь, дома буду, отсыпаться: завтра у меня по расписанию сразу три лекции…

Когда Старуха поставила перед Сашей Савельевым задачу, он возмутился: как, мне? Дипломированному инженеру?! Но на его возмущение Старуха ответила усталым голосом:

– Мальчик, если бы я хоть на секунду подумала, что это сделать просто, то я наняла бы пару бондарей. Но это сделать очень непросто, и тебе я эту работу доверяю потому, что ты успел музыке обучиться и даже слух у тебя какой-то есть.