Я так сильно прикусила губу от злости, что тут же почувствовала привкус крови на языке. Что мне ответить на это? Как мне воспринимать сказанное? Когда Пурсон только призвал меня, когда моим глазам открылась правда, показавшая всеми брошенного ребенка, я прониклась к нему сочувствием и зарождающейся симпатией. Я хотела понять, что он чувствовал, я была рада тому, что рядом со мной Пурсон может быть не Владыкой, а простым ребенком, и найденная пентаграмма лишь тяготила мысли, вынуждая принять правильное решение. Что же теперь? Едва я искренне пожалела демона, как тот, не зная о последствиях, окунул меня в эпицентр Ада, где я чуть не рассталась с жизнью, покрывшись сединой!

Наверное, мне не стоило никого винить, но уж очень хотелось. И Пурсона, что своим незнанием вновь погрузил мою жизнь в Тартар, и Асмодея, что вообще обмолвился о фамильярах, и всех присутствовавших там Владык, и Фуркаса, и Тестиса, и…Сколько ещё мне предстоит пережить прежде, чем Пурсон поймет, что мне безопаснее в своём мире? Сколько ещё мне предстоит метаться от сочувствия и доброты к злости и отчаянию прежде, чем моё сознание не выдержит? Я так устала…Я верю в то, что сейчас Владыку терзает ужасное чувство вины, но ему было бы легче побороть своё одиночество, чем беречь и без того странные узы, которыми он так сильно дорожит…

Все эти мысли и переживания, должно быть, без труда отразились на моём лице, и Тестис, позволив мне поразмышлять, вдруг опустился передо мной на одно колено, целуя руку.

— Демоны есть демоны, Ева. Даже переродившиеся давно потеряли ту человечность, которую ты зачем-то от них ждешь. Если ты хочешь сохранить рассудок и сбежать отсюда, то и веди себя, как демон. В Аду нет места таким совестливым людям, как ты. Знаешь, хоть я и инкуб, но благодарен тебе, ведь именно ты впустила меня в род и дала возможность начать всё с чистого листа, а потому дам совет: с любым дьяволом можно заключить сделку. Предложи ему что-то равнозначное твоему возвращению домой, и он не будет иметь права отказать тебе.

Сделка с демоном? Впервые это звучит не так уж плохо…Думаю, это будет тяжело для нас обоих, но не тяжелее, чем наше дальнейшее совместное существование. Он многого не знает о людях, я многого не знаю о демонах, и мне не хочется исправлять это…

— Спасибо, что рассказал мне…А ты не такой уж и плохой.

— Я просто слишком сильно люблю весь женский род. Да и с белыми волосами ты теперь выглядишь, как экзотичная конфетка, — подмигнул мне Тестис, вставая на ноги и подходя к церберу. Тот тут же оскалил все три свои огромные пасти. — Куда важнее то, что теперь вот это, — очертил он в воздухе фигуру Годзиллы, — принадлежит тебе.

— Как это…

— Ну, помнишь, я говорил, что Пурсон провел срочную адаптацию? Что он должен был наделить тебя хоть какой-нибудь силой? Стихии бы добили тебя, а печати продлили бы кому, поэтому он придумал связать тебя с цербером, и сделать его твоим элементалем, которого ты можешь призывать всегда и везде. Хотелось бы мне тебя поздравить с успешным приобретением, но, судя по твоему лицу, ты в замешательстве…

— У меня даже слов нет…

— А зря. Годзилла вымахал больше, чем любой цербер, потому он сильнее и выносливее. Ещё и ядовитый, зараза… — вяло рассмеялся Тестис, вновь подходя ко мне и не скрывая хитрого взгляда, — эй, Ева, что ты будешь делать теперь? Вернешься вместе со мной в город к Пурсону?

— Нет, — уверенно ответила я, и, судя по тому, как растянулась улыбка на лице инкуба, он без зазрения совести ожидал нового представления, — я не вернусь. Мне нужно найти что-то, что я смогу отдать Пурсону взамен возвращения домой.

— Как интересно…И что же мне ему сказать?

— Скажи, что я ещё не очнулась.

— Но меня приставили следить за тобой, я сильно получу, если покину пост.

— Вот как…Тогда не мог бы ты хотя бы пару недель побыть здесь, чтобы дать мне фору? Затем, когда вернешься, скажи, что мне очень тяжело и я не хочу никого видеть.

— Думаю, при всём моём таланте к вранью, у тебя где-то месяц, прежде, чем Пурсон поймет, в чем дело и даст мне пиз…

— Да. Я постараюсь.

— Хорошо, — лучезарно улыбнулся инкуб, пожимая мне руку, — будем считать, что этим я возвращаю долг за свой новый статус.

* * *

Только мы вдвоем с цербером идем. Только мы вдвоем по полю идем.

Хорошая песня, переделанная на сатанинский лад, крутилась в моей голове с того самого мгновения, как мы ступили на равнину. Собрав сумку с тем необходимым, что может мне понадобиться в дороге, я отправилась в сторону, где находился город с рынком. С послушным и преданным цербером позади мне было спокойнее блуждать по миру, наполненном жестокими демонами и хитрыми пороками, однако, мой план был несовершенен и отчасти глуп.

Мои злоба и воззвания к несуществующей здесь справедливости навели мои мысли на предмет, необходимый Пурсону для становления Императором. Великое оружие, с которым он должен был воссесть на трон, характеризовалось, как дорогое сердцу, потому вполне логично предположить, что мой «подарок» тронет Владыку до глубины души. Да, я не скрываю своих темных помыслов, ведь Тестис советовал мне самой думать, как демон. Оружие, которое я подарю мальчику, откроет дорогу к трону, который ему так необходим, тогда как я потребую плату и вернусь домой, запомнившись в сердце Пурсона ещё одним жестоким и бросившим его человеком.

У каждого из нас свои причины так поступать. Демоненок боялся одиночества и хватался за единственную родственную нить, которую создал искусственно. Корить его дано лишь тем, кто сам когда-то остался одиноким, сумев побороть собственный страх. Я смогла понять его терзаемую душу, приняла то, что титул Владыки вынуждает его быть жестоким и надменным, я была рада знать, что наши совместные вечера позволяли Пурсону быть тем, кем он на самом деле есть, но…Он тоже должен был понять меня. Он выдернул меня из мира, где была моя семья, где остались мои мечты и планы. Мальчик решил сделать из меня певучую птичку, посадив в клетку рядом с собой и лелея, как нечто драгоценное. Заботясь, но совершенно не слыша чужие просьбы и желания. У меня нет времени ждать, когда он все поймет и изменится, я готова пойти на сделку и