Он сделал глубокий вдох и наконец обратил внимание на загадочный предмет в самом сердце ослепительного зала…

Глава 25

Западня

По центру сокровищницы располагалась небольшая платформа, над которой громоздился трехметровый металлический куб. Его обвевали многочисленные цепи, которые простирались до отдалённых стен пространного зала и растворялись в темноте; ещё немного выше чернело лезвие, которое заканчивалось золотистой гардой и рукоятью, в которую был вставлен круглый драгоценный камень, испускающий волны красного света.

Меч.

На мгновение перед глазами Сима Фэя возник старый фильм про короля Артура. Композиция была совершенно иной, разумеется, но идея похожая: запечатанный клинок.

Сима шагнул вперёд, намереваясь рассмотреть его поближе, как вдруг раздался грохот, цепи загремели, загрохотали, сама земля стала ходить ходуном, духовные кристаллы цокать друг о друга, сундуки падать и открываться, а с потолка, словно ливень, хлынул песок. Сохраняя спокойствие, Сима посмотрел вперёд и увидел, что источником ужасающей вибрации был меч. Его рукоять дрожала, наполняя трепетом куб, цепи, землю и весь город Чистого Неба на протяжении многих поколений, ибо именно этот клинок был причиной загадочных землетрясений, которые стали настолько привычными для местных жителей, что их почти не замечали.

Вибрация продолжалась почти минуту.

Затем прекратилось, словно незримый гигант, который пытался вырвать клинок, оставил попытки и решил наконец перевести дыхание.

Не прекратился мрачный зов, который исходил от рукояти.

В своё время Патриархи Чистого Неба и Посланница ощутили кровожадную, страждущую силу, которая исходила из дебрей храма, и всё равно отравили сюда своих учеников. Почему? Потому что они знали, что таинственная сущность не представляла угрозы; воины на стадии Формирования и выше заметили за вихрями кровожадного рёва тусклый золотистый блеск: ауру великого сокровища.

Даже величайшие мечи бесполезны, если не найдётся руки, которая возьмётся за рукоять. У них бывает собственная воля, которая, иной раз, может повлиять на владельца, смутить его разум, но сами по себе рубить людей они не могут.

Сима тоже об этом знал; тем не менее у него появились сильные сомнения в этой «прописной истине», пока он разглядывал меч. Вновь он пожалел о том, что не может спросить совета у Гинь.

Он повернулся к Лу Инь, собираясь сказать, чтобы она соблюдала осторожность, резко округлил глаза и бросился вперёд.

В этот момент сама девушка, словно заворожённая, поднималась по ступенькам на платформу. Сима догнал её, стал перед ней и спросил:

— Лу Инь?

Ответа не было.

Он провёл рукой у неё перед глазами, посмотрел в глаза и невольно зажмурился, ибо ему показалось, что в них сияет даже не ослепительный, нет, разящий блеск, точно к его зрачку приставили бритву и надавили.

«Вдохновение».

Придя в себя, Сима едва сдержался, чтобы не ругнуться.

С ними уже происходило нечто похожее. Когда Лу Инь впервые увидела таинственная гарду, которую даровала ему система, она погрузилась в глубокую медитацию. Сима тогда заволновался и спросил у Посланницы, что происходит. Последняя же, увидев девушку, заявила, что ей несказанно повезло, ибо её настигло «Вдохновение».

Это было особенное состояние, когда твой разум проникал в самые сокровенные тайны мироздания, сливаясь с небом и землёй; входить в него получалось только у самых одарённых, и чем дольше оно продолжалось, тем лучше.

После пробуждения силы воина поднимались до немыслимых высот.

Техника Лу Инь тогда действительно стала намного сильнее (при том, что уже находилась на стадии Грандмастера). Тот факт, что девушка снова поймала вдохновение, причём так скоро после предыдущего, был невероятной удачей. После пробуждения её силы будут поистине невероятными.

Проблема была не в этом.

По спине Сима Фэя точно пробежали ледяные мурашки.

Помимо прочего Цзинь Суаньмо сказала, что ни в коем случае нельзя было прерывать воина, который находился в таком состоянии. Ведь тогда последний не только потеряет драгоценную возможность, но, может статься, даже собственную жизнь. Во время Вдохновения душа воина сливалась с небесами; если не позволить ей собраться в теле самостоятельно, она может потеряться, развеяться, и тогда человек уже никогда не проснётся.

Лу Инь прошла к металлическому кубу, села на колени и прикрыла глаза.

Девушка погрузилась в глубокую медитацию.

Прошлый раз её вдохновение продолжалось целые сутки.

Сима снова пробежал глазами неслыханные сокровища, которые наполняли громадный зал; как никогда прежде он напоминал ему зловещую гробницу.

Они прошли лабиринт за пару минут.

Другим потребуется намного больше времени, и тем не менее постепенно юные герои города Чистого неба всё равно сюда доберутся.

Некоторое время Сима находился в потерянном состоянии.

Просто стоял на месте, пока вокруг него сыпался песок.

Затем стиснул зубы и стал думать, стал отчаянно размышлять, что ему теперь делать. Использовать куклы? Не получится. Старейшины и Посланница запретили сюда вход посторонним, никто не поверит, если вдруг появятся два магистра. Сбежать? Глупость. А если…

Добрые пять минут Сима расхаживал по залу и перебирал варианты. Наконец он встал и потёр веки.

На самом деле у него был один единственный выход.

Сима не любил сражаться.

Это было опасно, неприятно… Болезненно.

И тем не менее иной раз у воина просто нет иного выбора.

Перед ним промелькнули кровожадные лица юных героев и старейшин Провинции Чистого Неба.

Они хотят резни?

Они её получат, мрачно подумал Сима, положил одну руку на рукоять своего меча, а другой открыл меню системы…

Глава 26

Через силу

Между стадиями культивации пролегала пропасть, которую нельзя было пересечь одними только эликсирами. На стадии Истинного Ци различные страты определяли количество энергии воина. Последняя не оказывала прямого влияния на силу его техники (хотя на более высокой страте, теоретически, можно было использовать более сильное искусство), но определяла, сколько раз он может её использовать, скорость, с которой заживали его раны, общие способности и так далее. Если воин самостоятельно сотворил технику, страта играла важнейшее значение, ибо он мог «модифицировать» своё искусство в зависимости от количества Ци.

И тем не менее Грандмастер на пике Стадии Истинного Ци не мог одолеть магистра Формирования, даже если последний вообще не знал боевые искусства.

При переходе на следующую стадию культивации происходила не количественная, но качественная перемена. Воины на разных стратах были всё равно что художники, которые обладали меньшим или большим количеством чернил; на стадии Формирования они становились более густыми и заодно менялась кисточка, заостряясь и пронзая более глубокие слои мироздания.

Преодолеть такую разницу могли только редчайшие гении. Как Хэнь Фяо, например. Талант последней был неоспорим, и даже она находилась