Зачем кроты прорывали ходы через дорогу? Вопрос не праздный: ведь то, что я увидел на лесных дорогах, могло дать ключ к разгадке поведения дождевых червей. Восточноамериканские кроты крайне редко покидают тоннели, если вообще покидают. Чтобы «перейти дорогу», крот будет медленно прокапывать ход под землей, не выходя на поверхность. Это объясняется тем, что, как и любое мелкое млекопитающее, крот – желанный обед для целого ряда хищников. Крупные лопатообразные передние лапы затрудняют бегство, к тому же крот слеп. На поверхности земли эти животные беззащитны, почти как рыба, вытащенная из воды, и становятся легкой добычей. Важный вывод, который следует из этих наблюдений, состоит в том, что обыкновенный крот не охотится за червями на поверхности земли.

4.1. Свежий кротовый ход через песчаную дорогу в национальном лесу Апалачикола

Вы спросите: почему я решил, что тоннели прорыл именно обыкновенный крот? Я мог бы сослаться на свои экспертные знания и поклясться, что готов съесть свою шляпу, если это не он. Но для рецензентов научного журнала этого было бы недостаточно. Нужно было поймать и описать несколько особей. Но я в любом случае собирался это сделать – не сидеть же в машине, когда вокруг такой интересный лес.

Только вот как? Уверен, что Джуди или Билл Мюррей нашли бы решение сразу, однако я не собирался стрелять в кротов, даже если бы это было разрешено. Проблема в том, что, в отличие от звездоносов, обыкновенного крота невозможно поймать в готовую ловушку. Это чрезвычайно осторожные зверьки, что, вероятно, связано с их образом жизни: они одиночки и не делят свои тоннели с другими животными. К любому новому объекту они относятся настороженно, а прямоугольная металлическая ловушка на месте круглого земляного тоннеля точно будет чем-то новым. Представляю себе недоумение крота: «Хм, я это сюда не ставил!» Чтобы соорудить подходящую ловушку, я должен был мыслить как крот.

Что кроты не воспринимают как угрозу, так это корни деревьев и кустарников: ведь они постоянно на них натыкаются и просто убирают с дороги. Рассуждая таким образом, я вставил в тоннели тридцатисантиметровые деревянные палочки – строго вертикально, на равном расстоянии друг от друга. Двигаясь по тоннелю, крот без раздумий выталкивал эти палочки. Со стороны это напоминало сумасшедшие поплавки. Так я смог определить положение крота в тоннеле и загнать его в западню, заблокировав проход совками. После этого оставалось только выкопать животное из рыхлой почвы. В общем, шляпу мне есть не пришлось.

4.2. Восточноамериканский (обыкновенный) крот, Scalopus aquaticus

Ранняя пташка

Лучшие заклинатели червей встают рано. Вот и мне, чтобы встретиться с Гэри и Одри, пришлось подняться задолго до рассвета. Они повели меня на один из своих любимых участков, в самую лесную глушь. Стало понятно, почему они так любят свое дело. Лес Апалачикола прекрасен в лучах рассветного солнца и, по словам Гэри, не испорчен ни машинами, ни начальниками, ни вообще людьми. Гэри работает в лесу с детства, и ему знакома каждая травинка; идти рядом с ним – все равно что отправиться на сафари с опытным гидом. Супруги знают названия каждого дерева и животного – правда, иногда только местные названия. Гэри научил меня определять влажность почвы и рельеф по разным типам растительности. Это очень важный для заклинателей навык, поскольку он позволяет находить места с наиболее плотными популяциями дождевых червей.

4.3. Гэри Ревелл заклинает червей ранним утром

Гэри достал металлическую пластину, которую заклинатели называют rooping iron («рычащий утюжок» или «рычащая железка»), и деревянный кол, а Одри приготовила четырехлитровое ведро для сбора червей. Было трудно поверить, что такая большая емкость действительно наполнится; при этом в машине оставалось еще множество таких же ведер. Выбрав участок, Гэри пластиной вбил кол сантиметров на двадцать в землю, попутно объяснив, что от глубины зависит высота звука. Затем он опустился на колени и начал поглаживать верхушку кола «рычащим утюжком», создавая глубокие вибрации, которые резонировали в почве и распространялись по лесу. Звук был похож на брачный зов крупного самца аллигатора. Он проделывал это снова и снова, прислушиваясь к звуку, а потом вбил кол поглубже, чтобы тон стал выше. Прямо как музыкант, настраивающий инструмент. Я был заворожен, но никаких червей не видел. Гэри еще несколько раз потер верхушку кола, и Одри начала ходить широкими кругами, периодически наклоняясь и поднимая что-то с земли. Я снова огляделся и наконец увидел их – огромных дождевых червей, выползших на поверхность. Они как будто материализовались из воздуха. Я никак не мог понять, откуда они берутся, но чем внимательнее я смотрел, тем больше их становилось, и они расползались в разные стороны. Я тоже стал их собирать, и очень скоро ведро в руках Одри было переполнено. Это казалось маленьким чудом. Я и раньше верил в истории о заклинателях червей: в конце концов, люди не смогли бы зарабатывать на жизнь подобным занятием, если бы их метод не работал. Но увидеть процесс своими глазами – совсем другое дело.

Еще пара финальных аккордов, и Гэри расшатал кол, постучав по нему сбоку, вытащил его из земли, перешел на следующий участок и начал все заново. В этот раз я знал, чего ждать, и был внимательнее. Я разглядел, как черви один за другим выползают из маленьких отверстий в почве. Некоторые выползали очень быстро, другие нерешительно: покажется и остановится, пока Гэри не сыграет еще и еще, и тогда уже выползет целиком. На каждом участке Одри набирала ведро за ведром, и всего за пару часов мы собрали тысячи червей. К этому моменту солнце уже встало, и вместе с теплом появились тучи комаров. Пришло время возвращаться, чтобы выгрузить улов.

Дома у Ревеллов Одри угостила меня своим фирменным чаем со льдом, и я расспросил хозяев об истории заклинания червей и о том, как навыки передавались из поколения в поколение в семье Гэри. Гэри не знал, как работает этот метод, но пересказал гипотезу об имитации дождя: якобы черви выползают, чтобы не утонуть. Однако сам он в это, похоже, не особо верил. Я поделился с ним мыслью о кротах, и он заинтересовался. Мы вышли во двор, и я показал ему кротовый тоннель, который в песчаной почве леса Апалачикола не так легко