чинтского князя и освободить из плена своего старого вожака! Делать нечего, подчинились гонцы приказу нартов, повели их войско, но вскоре хитрить стали: то в одну сторону ведут нартов, то в другую — в пустыню безводную, бестравную хотят завести, чтобы нарты и их кони погибли от голода и жажды.

Тогда нарты вырыли яму и закопали в нее одного из гонцов по самые плечи — только черноволосая голова его осталась на поверхности песчаной земли. Рыжеволосый испугался, сказал, трепеща:

— Я поведу вас верным путем.

— Веди! — приказали нарты. — А вернемся назад, вытащим из ямы второго гонца. Поэтому веди нас путем правильным, скорым, если хочешь, чтобы не погиб твой сотоварищ.

Так было с войском, а Урызмаг в плену у чинтов считал дни и часы, ибо он знал, какова скорость движения нартской рати. Когда, по его расчетам, настал долгожданный день, Урызмаг сказал своему стражнику — одному из малых слуг:

— Пусть князь поглядит с башни, не гонят ли нарты стадо быков — выкуп за меня.

Услыхав донесение малого слуги, князь всех рыжих и Главный Большой Слуга поднялись на крепостную башню. Ничего нельзя было разглядеть: огромное облако пыли скрыло небо и землю. Приказал князь доставить на башню Урызмага. Малые и средние слуги повели старого нарта и, толкая его в спину, заставили подняться на башню. Урызмаг встал рядом с князем и Большим Главным Слугой и посмотрел в ту сторону, где земля сливается с небом. Старый нарт понял, почему поднялось над землей огромное облако пыли, и сказал:

— Вот и слово мое исполнилось, пригнали нарты выкуп за меня. Отправь своих воинов навстречу стаду, отправь их в большом числе, ибо стадо велико, но пусть воины будут безоружны: быки нартские, в особенности трехрогие, четверорогие и пятирогие, испугаются, если увидят оружие, рассыплется стадо по степному простору, а нрав у нартских быков бешеный, как бы беды не случилось!

Князь приказал, чтобы его воины в большом числе вышли навстречу нартскому стаду без оружия, только с плетьми да с палками.

Тогда-то началось побоище! Истребили нарты княжеских воинов. Велико было число тех рыжеволосых чинтов — мало кто в живых остался. А нарты, следуя строгим порядком, соединенные по родам войска, приблизились к крепости князя. Увидев их, Урызмаг — и откуда только сила в старике заиграла! — схватил князя за руку и сбросил его с крепостной башни, да еще крикнул при этом:

— Посмотри, князь, на выкуп за меня!

И когда Урызмаг сбросил князя с башни вниз, начали нарты бросать свои папахи вверх, приветствуя старого своего вожака. Обрадовались они тому, что Урызмаг цел и невредим, но еще больше обрадовались нарты тому, что нет на них греха, что не погиб Урызмаг по их вине. Старый нарт спустился с башни, и почтительно сопровождали его Главный Большой Слуга и прочие большие, средние и малые слуги.

— Бегите по домам своим, — посоветовал им Урызмаг, а нартам сказал: — Эх, джигиты, не прожить вам без меня, старика! Если не будет с вами седой моей головы, то ворона вас утащит в свое гнездо.

— Ты прав, Урызмаг, — ответили нарты вожаку. — Ты орел, а мы птенцы. Но говорят, что там, где гнев, не бывает мудрости. Так не гневайся на нас, неразумных, а раздели мудро между нами добычу.

И Урызмаг мудро разделил между нартами добычу — скот чинтского князя. А что значит делить добычу мудро? Это значит делить ее по справедливости, чтобы никто не был обижен. Попробуйте делить сами — нелегкое это дело, не всякому оно по силам!

Меч и конь Сосруко

Права старая мудрость: человек в гневе лишается разума, но так как мудрость стара, а гнев всегда молод, то случается, что гнев одолевает силу разума. Вот и опасалась многомудрая Сатаней, что разгневается Урызмаг, когда, вернувшись, узнает, что в его отсутствие появился у него в доме ребенок, не поверит в чудо, не поверит, что Сосруко родился из камня. И спрятала мать свое дорогое дитя в подземелье. Так и не узнал Урызмаг, вернувшись домой, что он стал отцом.

Нарты, сознавая свою вину перед Урызмагом, не желая причинить ему обиду, не заводили с ним речи о Сосруко, не спрашивали о мальчике, ждали, чтобы старик сам заговорил о сыне. Шел между нартами слух, что Сатаней где-то прячет своего булатного мальчика, прячет от глаз Урызмага, но помалкивали об этом односельчане до поры до времени.

Сосруко рос во мраке земли, и земля была его ложем, а пищей кремень. Рожденный из камня грыз камень! Когда исполнилось мальчику три года, тесным стало ему подземелье, эта нора узкая, ибо в три года, он был высок и крепок, как двенадцатилетний, и большая сила в нем была: недаром питалось дитя одним только кремнем! Решила Сатаней вывести своего сына из-под земли. Мальчик, выросший во мраке, не привык к дневному свету. Глазам его стало больно. Он спросил у матери:

— Куда ты меня привела? Как называется это место?

— Это место называется миром, — ответила мать. — Мир прекрасен, а мы его дети.

Боль в глазах Сосруко утихла. Он хорошо видел во тьме, а дневной свет увеличил его зоркость. Высоко над Сосруко светилось нечто такое, что показалось ему чудесным. Мальчик смотрел на сияние не щурясь, и существо его наполнилось тихой радостью. Он спросил:

— Что это светится над нами?

— Это Солнце, — сказала Сатаней. — Ты ведешь от него свой род, ибо я — дочь Солнца и Луны.

Глаза Сосруко были такие зоркие, что разглядели за сиянием Солнца множество жарких искорок. Он спросил:

— Что это за маленькие светильники, горящие над Солнцем?

— Я их не вижу днем, — ответила обрадованная мать, — но я знаю, как их зовут. Это звезды. Если ты видишь их даже в солнечный день, то враги твои не скроются от тебя и в темную ночь.

— А кто мои враги? — спросил Сосруко. — Пока я был в подземелье, ты рассказывала мне о моих друзьях, о сородичах-нартах, учила меня их обычаям, но ничего не говорила ты мне о моих врагах.

Сатаней, подумав, ответила:

— Твои враги — Ложь и Ненависть, Жадность и Неволя.

— А скоро ли я вступлю в битву с моими врагами?

— Не скоро, сынок. Тяжела