Пока гости рассаживались и негромко переговаривались, на эстраде живой оркестр играл импровизированный блюз. Страдал саксофон, негромко перебирала гитара, чисто цикали тарелки ударника. Музыканты выписаны Сахаром чуть ли не из столицы, все одеты в белые пиджаки с чёрными брюками, лабали как настоящие профессионалы, а кого-то из них Жека вроде видел и по телевизору. Дорого обошлась Иванычу живая музыка празднику.

Жека хорошо знал и любил «Гудок». Любил за модернистский интерьер с высоченным потолком и свисающими на цепях громадными светильниками, за тяжёлые бархатные портьеры карминного цвета, за бар с модным барменом, который, играя бокалами в воздухе, приготовит что хочешь, самый редкий эксклюзив. Любил за хороший выбор блюд, оригинальную кухню, склонную к старорусской, присущую только этому ресторану. Однако в этот раз, идя навстречу пожеланиям Сахара, шеф-повар отошёл от классического русского ресторанного канона, превзошёл самого себя, прыгнув через голову. Практически все подаваемые блюда были с уклоном в Европу. И подавались здесь впервые. Омары, лангусты, стейки из тунца, салаты из морепродуктов, говядина в вине, жюльены и ещё бог знает какие национальные блюда из Испании и Греции. Поражал огромный выбор дорогих вин и марочного коньяка с выдержанным ирландским и шотландским виски.

Официанты начали разливать гостям спиртное и подносить к нему лёгкие закуски из морепродуктов. Удивлённые люди разглядывали невиданные кушанья: авторитет сумел удивить их, привыкших к роскоши. Видя, что гости ждут начала трапезы, Сахар не стал донимать долгими занудными речами. Зная жизнь как свои пять пальцев, прекрасно осознавал, что именно гостям здесь надо: выпить и поесть, а потом перетереть о чём надо. Поэтому авторитет сказал коротко и по делу, как человек, ненавидящий пустословие.

— Приветствую вас всех, дорогие друзья, — сказал он, встав с бокалом в руке и обводя собравшихся тяжёлым свинцовым взглядом. — Я искренне рад, что мы все здесь сегодня собрались. Вы — мои лучшие друзья и коллеги. Причина нашего мероприятия известна: моей дочери Светлане исполнилось семнадцать лет. Замечательная дата, замечательный возраст. Возраст мечтаний и свершений. Я не любитель говорить долгие речи. Поэтому скажу: дорогая Светочка, с днём рождения тебя! Пусть всё будет хорошо. Счастья, здоровья, любви и всего, чего пожелаешь! Пусть сбудется всё, о чём мечтаешь! Давайте наполним наши бокалы, друзья, и выпьем за виновницу торжества. А потом как масть пойдёт…

— Спасибо, папочка! Я тебя очень люблю! — Сахариха подошла к отцу, и обняла его. По виду, очень довольная.

— Ну а теперь я поздравлю! — с места встала расчувствовавшаяся Елена Сергеевна. — Сейчас вечер, а родила я тебя утром. Тебе уже есть семнадцать! Счастливей меня больше нет людей на этом свете, особенно в этот день, и так было всегда. Манюня! Будь счастлива всегда и везде! А мы сделаем всё для этого и в сто раз больше. Правда отец?

— Угу! — кивнул головой авторитет, опрокинув стопку вискаря и заедая его блинчиком с норвежской сёмгой. — Всё, что хочешь, сделаем для тебя с матерью!

Настала пора поздравлять Жеке, а он, естественно, не любитель говорить долгие речи. Не привык с ранней юности перетягивать внимание на себя. Ему бы сейчас посидеть где в сторонке, а не в метре от Сахара, посмотреть на гостей издалека, накатить рюмашку, подумать о своём, о пацанском… Но говорить пришлось. Сразу после Елены Сергеевны.

— Свет, мы давно знаем друг друга — на районе выросли вместе, — стесняясь, что на него спорит столько народа, сказал Жека. — Я… Мы… В общем, всего хорошего тебе. На все времена. Пусть всегда на твоей улице будет праздник.

— Спасибо, Жекич! — просто сказала Сахариха. Её глаза сияли, как яркие зелёные звёзды. Она приподнялась на носочки, притянула Жеку за шею и поцеловала в губы. Прямо при всех! Конечно, присутствующие разразились приветственными возгласами, чем ещё больше вогнали Жеку в смущение, поэтому он поспешил сесть.

— Я буду за тобой следить, чтоб ты много ел и не напился! — заявила Сахариха, накладывая в Жекину тарелку всё подряд.

— Свет да чё я… Маленький что ли… — возразил Жека. — Я сам как-нибудь… Ты себе накладывай. Давай я за тобой поухаживаю, положу вот ту рыбку!

— Нет! — решительно отказалась Сахариха. — Чё я, сама не смогу что ли? Тихо! Вон опять базарит кто-то про меня!

Следом Светку стали поздравлять другие гости, и каждый при этом просил присутствующих налить и выпить бокал за здоровье именинницы, и за достаточно короткое время большинство гостей уже порядком накидались.

С официальной частью быстро закончили, а потом приглашённый тамада устроил настоящую вакханалию из пьянки и веселья. Ни минуты не давал гостям посидеть спокойно: то опять давайте выпьем, то давайте потанцуем. Но культурные посиделки всегда продолжаются до того момента, когда гости доходят до кондиции. Потом начинается русская пьянка. Весёлая и неконтролируемая никем.

Видя повеселевших гостей, лабухи вместо блюза закатили весёлый забористый свинг, и гости уже не смогли усидеть на месте — все вместе дружно пустились в пляс. И плясали каждый своё.

— Пойдём тоже подёргаемся! — предложила поддатая Сахариха, гася бычок от «Fine 120» в розетке с чёрной икрой. — Ты же меня поймаешь?

Будучи уже не в силах ходить на шпильках, она сбросила босоножки, схватила Жеку за руку и чуть ли не силком вытащила из-за стола.

— Хватит сидеть! — хихикнула Сахариха. — Танцуют все!

— Ладно, пошли, разомнёмся слегка, — с улыбкой согласился Жека, поддаваясь настойчивым уговорам подружки, и даржа её за руку, пошёл к толпе танцующих.

Тут-то Жека наконец-то встретился со своими пацанами и с их подругами. Танцевали почти все, кроме Ивана, который сидел за столом в компании Вальки, и мрачно наблюдал за происходящим. А понаблюдать было за чем. В зале царила полная вакханалия.

Немного попрыгав, Жека решил пойти покурить. На улице уже стемнело. Хорошо похолодало: на ясном небе высыпали звёзды, на завтра грозясь заморозком. По рядом проходящим путям неспешно стучал по стыкам рельс длинный состав с углём, идущий на металлургический комбинат. Вполне возможно, как раз тот, который по документам куплен в оффшоре и деньги с которого прыгнули в карман Жеки.

— Хорошая погодка! — сказал за спиной хриплый мужской голос.

Жека обернулся — рядом стоял Макар, здоровенный накачанный мужик лет 35-ти в смокинге. Походил он скорее на спортсмена, чем на крутого. Считался он вторым авторитетом на речке после Сахара-младшего. Жил в бывшем Жекином доме. Ещё