– Не был, – говорю я, глядя на озеро, на то, как утренний свет, кажется, танцует на поверхности воды. – Но это чувствовалось именно так. До самого конца.

Пауза.

– С другой стороны, мы не были женаты достаточно долго, чтобы Лен устал от меня и инициировал наш неизбежный развод.

Кэтрин поворачивается ко мне, ее большие глаза изучают мое лицо, чтобы убедиться, серьезно ли я говорю.

– Ты всегда так делаешь? – спрашивает она.

– Что делаю?

– Шутишь, чтобы не говорить о своих истинных чувствах?

– Только в девяносто процентах случаев, – говорю я.

– Ты только что сделала это снова.

Я беспокойно ерзаю на стуле. Кэтрин права, конечно. Она заметила одну из моих худших черт. Единственный человек, кроме Марни и моей матери, кто это сделал. Даже Лен, который вынес на себе основную тяжесть, ни разу не обратился ко мне по этому поводу.

– Я шучу, – говорю я, – потому что легче притвориться, что я не чувствую то, что чувствую, чем чувствовать это на самом деле.

Кэтрин кивает, отворачивается, снова смотрит на свой стеклянный домик у кромки воды. Сторона, обращенная к озеру, все еще отражает небо, хотя солнце уже выглянуло из-за туч и теперь отражалось с той стороны, где находится ее спальня. Настолько яркий свет, что может ослепить вас, если вы будете смотреть на него достаточно долго.

– Может быть, мне стоит попробовать этот способ, – говорит она. – Это действительно помогает?

– Да. Особенно, если ты пьешь достаточно.

Кэтрин отвечает сухим смешком.

– Ну да, опыт у меня уже есть.

Я пристально смотрю в свою кофейную кружку, жалея, что не добавила немного бурбона. Я думаю о том, чтобы встать, чтобы добавить немного. Я думаю о том, чтобы спросить Кэтрин, не хочет ли она тоже. Я уже собиралась это сделать, когда заметила чью-то фигуру в сером, выходящую на террасу возле дома Кэтрин.

Она тоже это видит и говорит:

– Это Том интересуется, где я.

– Ты не сказала ему, что приедешь?

– Мне нравится заставлять его гадать.

Она встает, немного потягивается, затем неожиданно обнимает меня во второй раз за два дня.

– Спасибо за кофе. Мы должны повторить это завтра.

– У меня или у тебя? – говорю я, стремясь изобразить Мэй Уэст, но в итоге больше похоже на Беа Артур.

– Вот, обязательно. У нас только кофе без кофеина. Том говорит, что кофеин притупляет естественную энергию тела. Это может стать основанием для развода.

Она делает паузу, без сомнения заметив выражение удивления на моем лице.

– Это была шутка, Кейси. Чтобы скрыть то, что я действительно чувствую.

– О! И как, помогло?

Кэтрин думает над этим.

– Может быть. Но я все же предпочитаю честность. И в этом случае правда в том, что Том слишком нуждается во мне, чтобы развестись со мной. Он скорее убьет меня, прежде чем я захочу уйти от него.

Она машет мне, шевеля пальцами, и спрыгивает вниз по ступенькам. Я остаюсь у перил крыльца, наблюдая, как она пересекает причал, запрыгивает в лодку и быстро переплывает на другой берег озера.

Когда она уже на полпути, мой взгляд привлекает что-то на земле внизу. Яркое пятно в полосе высокой травы у каменной стены, идущей вдоль береговой линии.

Стекло.

Отражается на солнце так же ярко, как дом Кэтрин.

Я спускаюсь по ступенькам, поднимаю его и обнаруживаю, что это осколок бокала, который она разбила прошлой ночью. Когда я подношу его к свету, то вижу на его поверхности засохшие капли вина и легкую пленку, напоминающую засохшую соль.

Я осматриваю землю в поисках похожих осколков стекла. Ничего не заметив, я возвращаюсь внутрь и бросаю осколок в кухонный мусор. К тому времени, когда он звякнул о дно мусорного ведра, мне пришла в голову мысль.

Не о разбитом бокале.

О Кэтрин.

Она написала мне сегодня утром, но я понятия не имею, как она узнала мой номер.

Остаток дня проходит по своему обычному расписанию.

Водка. Аккуратное потребление.

Еще водка. Тоже аккуратно.

Плакала в душе.

Сэндвич с жареным сыром на обед.

Бурбон.

Бурбон.

Бурбон.

Моя мать звонит в обычное для нее время, на этот раз на мобильный, а не на стационарный телефон, все еще спрятанный в ящике стола. Я перевела ее на голосовую почту и затем удалила сообщение, не прослушав его.

У меня есть еще один бурбон.

На ужин стейк с салатом, так что я могу притвориться, что мой желудок не полная пустошь.

И вино.

Кофе, чтобы немного протрезветь.

Мороженое, просто так.

Сейчас уже несколько минут после полуночи, и я потягиваю дешевый виски, налитый из неоткрытой бутылки, которую я нашла в глубине винного шкафа. Вероятно, она стояла там уже несколько десятков лет. Но этот крепкий напиток делает свое дело, сглаживая пики и спады опьянения, которые я испытывала в течение дня. Теперь я окутана мечтательным спокойствием, которое приводит меня в состояние успокоения.

Я на крыльце, закутанная в тяжелый свитер, одеяло с лодки снова накинуто на плечи. Уже не так туманно, как прошлой ночью. Озеро Грин и его окрестности заключены в серебристую хрустящую корку. Я поглядываю на дома напротив.

Фицджеральды. У них темно и пусто.

Ройсы. Дом не пустой, но внутри темно все равно.

Эли. Одинокий свет в окошке на третьем этаже.

Я поворачиваюсь на свою сторону озера. Дом Митчелла, тоже темный, едва виден из-за деревьев. Я полагаю, это означает, что Бун не будет купаться в полночь.

Жаль.

Я уже собираюсь лечь спать, когда у Ройсов загорается свет. Увидев это, я сразу же тянусь к биноклю, но останавливаюсь прежде, чем мои пальцы успевают зацепиться за него.

Я не должна этого делать.

Мне не нужно этого