— Нет, просто вода и щепоть грунта. Опыты будешь ставить без меня. На Кумале опробовали и шлам, и смесь кислот, — вроде живой. Опять мотался у входа в зал. Сделай одолжение — проверь ещё раз душевую, а?..

Гедимин, недобро сощурившись, кивнул.

— А теперь об измельчителях, — громко сказал Гуальтари, повернувшись к сарматам и подбросив на ладони мятую упаковку с земной едой. — Отверстие с противоположной стороны респиратора. Используется в крайних случаях, когда с едой совсем туго. Берёте найденную органику и проталкиваете в измельчитель…

Его голос снова стал невнятным. Проглотив то, что попало в рот, он хмыкнул и указал на подставку.

— Пробуйте. Измельчители перемелют даже древесину.

В упаковке, однако, была не древесина, — обычный засохший сэндвич с чем-то вроде волокнистой Би-плазмы. «Горчицы не хватает,» — подумал Гедимин, всасывая перемолотую кашицу. «А вообще — удобно. Можно поесть на рабочем месте. Ни выходить, ни отмываться по часу, — берёшь контейнер и ешь…»

— Ну, наигрались? — Гуальтари щелчком перевернул подставку, и она втянулась в стену. — Теперь к делу. Тут у меня контейнер с пластичным фрилом, и я покажу вам, как из него лепить. Очень хорошая тренировка для пальцев.

Сарматы, заглянув в контейнер с тёмно-серой массой, озадаченно переглянулись. Инструктор зачерпнул немного и показал им. Отломленный им кусок действительно выглядел пластичным. Гуальтари прокатил его меж ладоней и поднял результат двумя пальцами.

— Сначала сделайте вот такую штуку. Макаки называют это «колбаской». Или вот такую… — он скатал из «колбаски» небольшой шар. — Это просто.

Его движения в самом деле выглядели несложными. Гедимин попытался повторить их — и помянул про себя уран и торий: вся серая масса неровным слоем размазалась по ладоням. Он стал отчищать их и убедился, что вещество очень липкое.

— Hasu! — Линкен, кое-как отцепив от себя слой налипшего фрила, уронил его обратно в контейнер. — Колючка, ты как это делаешь⁈

— Тихо, тески. Не надо сжимать это вещество с такой силой, — Гуальтари ухмыльнулся в респиратор. — Осторожно берёте и осторожно катаете. Вот, подержи.

Он положил скатанный фриловый шар на ладонь Гедимина. Тот, стараясь лишний раз не дышать, накрыл его второй рукой. Шар слегка сплющился.

— Нескоро мы тут слепим «Гарпию», — вздохнул Хольгер два часа спустя. На его ладони лежала треугольная лепёшка с грубо намеченным контуром пилотской рубки и вмятинами на «крыльях», обозначающими место для бластеров. Гедимин мог только досадливо сощуриться — то, что получилось у него, на «Гарпию» не было похоже даже отдалённо, а пальцы на руках ныли сильнее, чем переломанные фаланги на ступнях.

— Ничего, это не страшно. Главное — размять руки, — сказал Гуальтари. — Ладно, хватит мучиться. Займёмся теорией. Кто всё-таки прочёл инструкцию к скафандру?..

…В столовой их ждал Ассархаддон. Ничего неожиданного в этом не было — но Гедимину при виде куратора захотелось шагнуть назад. «Как те охранники у пыточной,» — вспомнил он удивившее его поведение экзоскелетчиков; теперь-то в нём ничего удивительного не было. «Их он, наверное, тоже…»

— Tza atesqa! Гуальтари говорит, вы делаете успехи, — Ассархаддон жестом пригласил сарматов за свой стол, и охранники молча, не дожидаясь приказов, разошлись по углам. — Он пользуется наработками наших друзей-приматов — что необычно для сармата-инструктора. За это я его и взял. Готовить солдат умеют многие, а вот работать с учёными…

Он тяжело вздохнул. Его цепкий взгляд остановился на Гедимине, и сармату стало не по себе. Он с самого начала ужина разглядывал только свою порцию и на куратора старался не смотреть, но остаться незамеченным трёхметровому сармату было трудно…

— Гедимин, — Ассархаддон положил руку на его предплечье, и ремонтник запоздало дёрнулся. — Мне кажется, вы всерьёз обижены на меня. Вы даже готовы бросить проект… Медик, проверивший вас вечером, утверждает, что раны зажили, и что боли вы не ощущаете. Это правда? Если он был недостаточно внимателен или просто не вполне правдив…

Куратор выразительно сжал пальцы в кулак и посмотрел Гедимину в глаза. Тот резко качнул головой.

— Ты что, всех решил перестрелять⁈

Он услышал, как сбоку от него с присвистом выдохнули Константин и Линкен, — кажется, ремонтник опять нарушал какие-то обычаи, но ему было всё равно. Ассархаддон осторожно похлопал его по предплечью.

— Я просто хочу, чтобы на моей базе специалисты получали помощь, если она им нужна, — сказал он. — «Геката» — большой механизм, и я слежу, чтобы он не ломался. Значит, дело не в физической боли…

Он положил перед Гедимином несколько маленьких предметов. Тот нехотя посмотрел на них и изумлённо мигнул — это были цацки, оставленные им на Земле. Не все, — только копии уничтоженной им техники — истребителей, дрона, «джунга»… Кто-то воспроизвёл украшения с большой точностью, и сармат подумал со странной тоской, что за ним, наверное, наблюдали не один месяц — и всё это время кто-то знал, что научный центр в Ураниуме будет сожжён, и что мирной работы с Лос-Аламосом не будет никогда…

— Кажется, это было дорого вам. Пусть оно будет у вас, — сказал Ассархаддон, подвинув цацки ближе к Гедимину. Тот невесело усмехнулся. «Хочет по-хорошему? Странно. Мог бы пообещать расстрел…»

— Отсюда всё равно не сбежать, — буркнул он, сгребая цацки и складывая их на ладонь. — Сам знаешь.

— Я не хочу, чтобы здесь работали под угрозой расстрела, — Ассархаддон наконец отпустил его руку и отодвинулся. — Я понимаю, что мои… и не только мои… методы могут вызвать оторопь и даже страх. Но это никогда не было моей задачей. Надеюсь, следующая наша встреча покажет, что я не хочу вам навредить.

Гедимин вздрогнул, едва не выронив украшения, но Ассархаддон уже не смотрел на него — вместе с охранниками он шёл к выходу. Линкен крепко сжал ладонь ремонтника и не отпускал её, пока куратор не вышел.

— Ты очень нужен здесь, — прошептал взрывник. — Я не видел, чтобы с кем-то ещё так носились. За все полсотни лет не видел. Только не делай глупостей, атомщик. Напроситься