– И все же надо попробовать уговорить его, – согласился генерал Беннигсен с фон Паленым. – Утопить всегда успеем.

* * *

Спустя три дня меня вызвал к себе фон Пален. Предложил проехаться по городу в его карете.

– План таков, Семён: император завтра отплывает в Кронштадт. Список свиты, кто будет его сопровождать, уже составлен. В нем вы, как ответственный за укрепление береговой линии и адмирал де Рибас.

– Вы тоже с нами отплываете?

– Конечно. Лоцмана подбирал я. Половина офицеров яхты готовы нам помочь.

– Капитан?

– Вот, с капитаном трудности. Но де Рибас обещал с ним справиться. Ночью лоцман посадит яхту на мель. Аккуратно так, чтобы она не перевернулась. Офицеры поднимут панику. Вы должны сесть в лодку с императором. Вам, Семён, отводится особая роль в этом мероприятии, можно сказать – ключевая.

– В чем она состоит.

– Матросы перевернут лодку. Вы должны сделать все, чтобы Павел Петрович не всплыл. Потом вас быстро вытащат из воды, вы даже насморк не подхватите.

– Постойте, – не понял я. – Вы хотите, чтобы я убил…

– Все, приехали, – прервал меня фон Пален и постучал тростью в потолок кареты, давая знак кучеру остановиться. – Если вы желаете, об этом никто не узнает. Ночь, паника, холодная вода – идеальные условия для несчастного случая. Выходите. Мы приехали.

Я даже не понял, о чем он говорит, и оставался сидеть, словно каменное изваяние.

– Послушайте, Семён, – очень спокойно и очень холодно произнёс фон Пален. – Вы хотите получить мою дочь? Хотите хорошую должность? Хотите прожить в достатке до глубокой старости? Большом доме, большую любящую семью и почёт окружающих?

– А если я откажусь?

– Боюсь, отказаться вы не сможете. Понимаете, все слишком далеко зашло. Вы столько знаете, поэтому не сможете долго прожить.

– Меня убьют?

– Почему вы вечно задаёте какие-то детские вопросы? Выбор сделан. Игра серьёзная и опасная. Да, в этой игре вы – пешка. Но иногда пешка, благодаря заслугам, становится иной фигурой.

Я вылез из кареты. Порыв ветра чуть не сорвал с меня шляпу.

– Готовьтесь, – коротко бросил фон Пален, подумал и добавил: – Весной, я думаю, в конце мая сыграем свадьбу. Потом я вас с Софьей отправлю в путешествие по Европе. Надо будет присмотреть вам хороший дом где-нибудь на Миллионной, заказать обстановку, может, сделать ремонт… и так далее.

Карета отъехала. Дом он хочет присмотреть. Хорошо меня поймал. Это что значит: я должен убить императора? Вот я и стал орудием. Интересно, потом об меня вытрут ноги или просто прибьют втихую?

Весь вечер я лихорадочно придумывал планы, как спасти императора. Я не смог попасть на яхту и предупредить капитана, судно ещё не подошло из Кронштадта. А вдруг капитана де Рибас уже переманил на сторону заговорщиков? Фон Пален не шутит: если я хоть чем-то выдам свои намерения помешать им свершить злодеяние, меня убьют. Убьют хладнокровно, безжалостно, как собаку. Пойти к царю и рассказать обо всем? Так и надо сделать! Прямо перед отплытием. Пусть я поплачусь за это жизнью, но император будет спасён. И тут же возникла мысль: а надолго ли это спасение? А может мне просто убить фон Палена? Нет, и это не выход. Англия найдёт другого главаря заговора.

Утром, стараясь быть незамеченным, я прошёл к покоям императора. Кутайсов копался в гардеробной, перебирая плащи, меховые накидки, шинели из толстого сукна.

– Добров, вы как опытный моряк, подскажите, что брать в дорогу?

– Император у себя?

– Да. Только что закончили с ним утренний туалет. Скоро подадут завтрак.

В куче одежды я заметил длинный плащ из тонкой кожи, подбитый сукном. Взял его и решительно направился к кабинету императора.

– Добров, вы куда? – удивился Кутайсов.

Я не ответил. Караульные пропустили меня.

– Простите, что без доклада, – сказал я.

Павел стоял перед большим зеркалом и примерял только что пошитый сюртук генерал-адмирала флота.

– Добров? – удивился он. – Зачем вы принесли плащ?

– На заливе нынче ветрено.

– Де Рибас сказал, что погода чудесная, и по всем приметам предстоит солнечная прогулка, хотя признаюсь, меня сильно укачивает.

– Шторм может начаться в любую минуту. В это время года бури налетают внезапно.

– К чему вы мне это говорите? – Павел уловил странные нотки в моем голосе. Он всегда тонко чувствовал настроение собеседника. Сейчас внимательно смотрел на меня сквозь зеркало. – Ну, говорите.

– Ночь, буря. Яхта легко может налететь на мель. Возникнет паника…

– И что?

– Идеальные условия для несчастного случая.

– На императорской яхте служат лучшие матросы и офицеры, – возразил он, но в глазах его промелькнул страх, а в интонации я уловил тревогу.

– Простите, ваше величество, а вы умеете плавать?

– Плохо, – ответил он.

– Впрочем, это не важно. В холодной воде можно продержаться не более пяти минут. А в шторм и того меньше.

Павел все понял. Он повернулся и подошёл ко мне вплотную. Смотрел снизу-вверх колючим, проникающим взглядом. Прошептал очень тихо:

– Кто? Фон Пален или де Рибас?

Я сделал вид, что не понял вопроса. Павел ждал, потом кивнул:

– Значит – оба. Ну, хорошо. – Вновь подошёл к зеркалу и уже громко сказал: – Я надену плащ. Оставьте его здесь. И поторопите Кутайсова. Собирается, будто мы уезжаем на год.

У пристани на стрелке Васильевского стояла пришвартованная императорская яхта. Матросы суетились, взбираясь по вантам. На судно загружали сундуки, ящики, мешки. Возле сходен я увидел офицеров из свиты. Конечно же, среди них генерал Уваров. Там же находился де Рибас и фон Пален. Де Рибас был сосредоточенно мрачен. Фон Пален пытался шутить:

– Вам не идёт столь сердитый вид. Сделайте приветливое лицо, а то все думают, что у вас расстройство желудка или вы решили кого-то убить.

– Ох, не расстраиваете меня ещё больше, – бурчал де Рибас, и недобро поглядывал на мостик, где стоял капитан яхты, командуя матросами.

– Вы чем-то опечалены, господа? – спросил я.

Фон Пален оглядел меня испытывающим взглядом:

– Вы готовы, мой юный друг?

– Готов, – спокойно ответил я.

– Иосиф Михайлович, вы согласитесь быть шафером на свадьбе моей дочери Софьи?

– Ох, дожить бы нам до того времени, – вздохнул адмирал.

– Он не договорился с капитаном, – тихо сообщил мне фон Пален.

– И как теперь поступить?

– А это дело де Рибаса. Ему задача поставлена – пусть думает. Скорее всего, капитан не доживёт до следующего дня. Вон, видите, какой он деятельный: стоит на мостике, кричит в рупор. Все его слушаются. Он горд и самонадеян. И не догадывается, что сегодня – его последний день. Да что там – капитан. Завтра наступит новая эпоха.

Вдруг на мосту