никогда целиком не укладывается в понятия или в идеи и поэтому никогда не может быть правильно и точно выражено в словах. Слова могут только намекнуть, навести на него. Передача эмоциональных переживаний и эмоционального понимания составляет цель искусства. В сочетаниях слов, в их смысле, в ритме, в музыке, в сочетании смысла, ритма и музыки; в звуках, в красках, в линиях, в формах — люди создают новый мир и стараются выразить и передать в нём то, что они чувствуют, но чего не могут выразить и передать просто в словах, т. е. в понятиях. Эмоциональные тона жизни, т. е. «чувства», лучше всего выражает музыка, но зато она совсем не выражает понятий, т. е. мысли. Поэзия стремится выражать то и другое вместе. Сочетание чувства и мысли высокого напряжения приводит к интуиции, т. е. к высшей форме сознания. Таким образом в искусстве мы уже имеем первые опыты языка интуиции, или языка будущего. Искусство идёт в авангарде психической эволюции, предугадывает её завтрашние формы.

В настоящий момент у людей есть три единицы психической жизни: ощущение, представление, понятие (и идея), и редко проявляющаяся четвёртая единица — высшая интуиция (которой и служит искусство).

Если идея Канта верна, если пространство с его характеристиками есть свойство нашего сознания, а не внешнего мира — то трёхмерность мира должна так или иначе зависеть от устройства нашего психического аппарата.

Вопрос конкретно можно поставить так: в каком отношении к трёхмерной протяжённости мира стоит тот факт, что в нашем психическом аппарате имеются — и именно в указанном отношении — ощущения, представления, понятия и интуиция?

Мы обладаем таким [как есть] психическим аппаратом, и мир трёхмерен. Как доказать, что трёхмерность мира зависит от такого устройства нашего психического аппарата?

Несомненно доказать или опровергнуть это можно бы было только при помощи опыта.

Если бы мы могли изменить свой психический аппарат и увидели бы при этом, что изменился мир кругом нас, то это было бы для нас доказательством зависимости свойств пространства от свойств нашего сознания.

Например, если бы мы могли высшую интуицию, существующую сейчас только в зачаточном виде, сделать такой же определённой, точной и действующей согласно нашей воле, как понятие — и если бы при этом увеличилось число характеристик пространства, то есть если бы пространство из трёхмерного стало четырёхмерным — то это подтвердило бы наше предположение и доказало бы идею Канта, что пространство с его свойствами является формой нашего чувственного восприятия.

Или, если бы мы могли уменьшить число единиц [степени] нашей психической жизни и произвольно лишить себя или другого человека понятий, оставив психику действовать только представлениями и ощущениями, и если бы при этом уменьшилось число характеристик пространства в окружающем мире, то есть если бы мир для испытуемого субъекта стал из трёхмерного двумерным, а при дальнейшем ограничении психического аппарата, то есть при лишении субъекта и представлений — одномерным, то это подтвердило бы наше предположение, и мысль Канта могла бы считаться доказанной.

Таким образом экспериментально идея Канта была бы доказана, если бы мы убедились, что для существа, обладающего одними ощущениями, мир одномерен; для существа, обладающего ощущениями и представлениями, мир двумерен; и для существа, обладающего сверх понятий и идей ещё высшими формами познания, мир четырёхмерен.

То есть, говоря яснее, положение Канта о субъективности представления пространства можно бы было считать доказанным: a) если бы для существа, обладающего одними ощущениями, весь наш мир со всем его разнообразием форм казался одной линией, если бы вселенная этого существа имела одно измерение, то есть если бы это существо было одномерным по свойствам своего восприятия; и b) если бы для существа, кроме способности испытывать ощущения обладающего ещё способностью образовывать представления, мир имел бы двумерную протяженность, то есть если бы весь наш мир — с голубым небом, с облаками, с зелёными деревьями, с горами и с пропастями — казался ему одной плоскостью, если бы вселенная этого существа имела только два измерения, то есть если бы это существо было двумерным по свойствам своего восприятия.

Короче — положение Канта будет доказано, если мы увидим, что число характеристик мира изменяется для субъекта в зависимости от изменения его психического аппарата.

Проделать такой опыт, вызывая уменьшение психических характеристик, невозможно: ограничивать произвольно свой или чужой психический аппарат мы не умеем.

Опыты с увеличением психических характеристик существуют, но в силу многих очень разнообразных причин недостаточно убедительны. Главная из этих причин та, что увеличение психических способностей даёт прежде всего так много нового в душевном мире, что это новое заглушает происходящие одновременно перемены в прежних восприятиях мира.

Целый ряд учений и религиозно-философских течений ставит своей явной или скрытой целью именно расширение сознания. Это — цель мистики всех времён и всех религий, цель оккультизма, цель восточной йоги. Но проблема расширения сознания требует особого изучения; ей посвящены последние главы этой книги, а более детально она будет разобрана в книге «Мудрость богов».

Пока для доказательства высказанных положений об изменении мира с изменением психики достаточно рассмотреть вопрос об уменьшении психических характеристик.

Если невозможен опыт в этом направлении, может быть возможно наблюдение.

Мы должны поставить вопрос: нет ли на свете существ с психикой ниже нашей в нужном нам отношении?

Такие существа с психикой ниже нашей несомненно есть. Это — животные.

В чём заключается отличие психики животного от психики человека мы знаем очень плохо; в обычной «разговорной» психологии — не знаем совсем. Обыкновенно мы совсем отрицаем у животных рассудок или наоборот приписываем им свою собственную психологию, только «ограниченную», но как и в чём, мы не знаем; и тогда мы говорим, что у животных не разум, а инстинкт, то есть как будто какой-то не сознающий себя, а автоматический аппарат. Вообще, что именно значит инстинкт, мы представляем себе очень плохо. Я говорю не только о публике, но и о «научной» психологии.

Но попробуем разобрать, что такое инстинкт и какова психика животного. Прежде всего рассмотрим действия животного и определим, чем они отличаются от наших. Если это действия инстинктивные, то что это значит?

Какие действия бывают вообще и чем они различаются?

Мы различаем у живых существ действия: рефлективные, инстинктивные, сознательные (и автоматические) и интуитивные.

Рефлективные действия — это просто ответы движением, реакции на внешние раздражения, происходящие всегда одинаковым образом, безотносительно к полезности или не полезности, к целесообразности или нецелесообразности их в данном случае. Начало их и их законы вытекают из простой раздражаемости клетки.

Что такое раздражаемость клетки и каковы эти законы?

Раздражаемостью клетки называется её