* * *

Поместье Скалозубовых располагалось на склоне, неподалеку от речного берега. Нас встретили огромные решетчатые ворота, увитые плющом. По сторонам расселись два каменных дракона, выкрашенные зеленой краской.

Скрипящие ворота медленно отворились. Шурша шинами, машина проехала в дикий парк, окружающий двухэтажную усадьбу.

Здание было мрачным, молчаливым и, с первого взгляда, крайне неуютным. Пусть и довольно обширным.

На крыльце уже выстроилась цепочка из десятка слуг.

— Рады, что вы вернулись, ваше благородие! — хором поприветствовали они меня, когда мы вышли из машины, и дружно поклонились.

Впрочем, во взглядах особой радости не наблюдалось.

Я кивнул им и взвалил на плечо сумку со Сферой. Наверху лестницы Зубр уже открывал дверь.

— Прошу, ваше благородие. Мы вас давно ждали.

Я ступил на красный ковер и окунулся в гулкий торжественный полумрак. Зал с высоким потолком и хрустальной люстрой огибала массивная лестница, ведущая на второй этаж. Стены были обшиты деревянными панелями.

С дальней стены на меня воззрился престарелый, но еще крепкий мужчина с редкой проседью в черных волосах и бороде. Рядом с ним на стуле сидела русоволосая молодая женщина в красном платье и едва уловимой грустью в серых глазах. На коленях она держала меч в ножнах, окованных серебром.

Возможно, я смотрел на портрет четы Скалозубовых слишком долго — позади меня раздалось покашливание.

— Это ваши родители, Евгений Михайлович, — обошел меня Зубр справа, сложив руки за спиной. — Пройдитесь по коридорам, загляните в каждую комнату. Быть может, это освежит ваши утерянные воспоминания. И вот. — Он протянул мне ключ. — Это от кабинета Михаила Александровича. Я не посмел входить без вашего ведома. Внутри все так, как и оставил граф.

— Где он? — спросил я, принимая ключ.

— До вечера тело Михаила Александровича пролежит в его спальне, — кивнул дворецкий. — Вернее, в вашей. Нина!

— Да! — девушка с винтовкой за плечом возникла будто из ниоткуда.

— Будь так добра, проводи Евгения Михайловича к отцу, — велел Зубр и слегка наклонил голову. — И покажи ему все, а я пока распоряжусь насчет обеда. Если буду нужен, дерните за красный шнурок. Он есть во всех жилых комнатах.

— Спасибо, Василий, — улыбнулся я и протянул ему руку.

Он несколько удивился, но пожал ее в ответ. Что выражало его гладко выбритое лицо, я так и не понял.

* * *

Пустые коридоры сопровождали нас гробовым молчанием. Повсюду шелка, ковры, гобелены, мебель резного дерева, под потолком лепнина, а на стенах куча картин в дорогих рамах и оружие.

Видно, когда-то дела у рода шли куда лучше.

Однако весело тут было, как в могиле. Даже Нина, стоило нам подняться на второй этаж, растеряла свою обычную непосредственность и болтливость. Дверь за дверью, поворот за поворотом — и ни одной живой души.

Наконец мы застыли перед высокой дверью, которая была слегка приоткрыта. За порогом ни звука.

— Пришли, — шепнула мне Нина и, изменив своему обыкновению, пугливо юркнула в сторону.

Я слегка толкнул дверь в комнату, и она без скрипа скользнула в полумрак. А когда я вошел, закрылась за моей спиной.

Михаил Александрович лежал на широкой постели, под шелковым балдахином. В головах горели свечи. Маленькая, сморщенная фигура совершенно не походила на того сурового властителя, которым он предстал на портрете. Полностью седой, ни следа черноты ни в поредевших волосах, ни в обвислых усах, ни в бороде. На сомкнутых глазах две серебряные монеты с профилем Его Величества. Тонкие губы полностью запали в рот.

Я подошел вплотную к ложу, не зная, что делать дальше, и тут вдруг понял, что нахожусь в комнате не один.

— Вот и вы, молодой лев, — прозвучал женский голос с легкой хрипотцой. — А я все гадала, успеете ли вы проститься хотя бы с его телом.

Она смотрела на меня с другой стороны ложа. Под два метра ростом — ей пришлось слегка наклонить голову, чтобы балдахин не закрывал обзор.

Облаченная во все черное, бледная как вампир, но красоты нечеловеческой. Грива черных волос едва не подметала пол, когда она, не сводя с меня темных глаз, обходила кровать. Высокие скулы, точеный профиль, чувственные губы…

— Ты кто? — поднял я бровь, сбросив с себя наваждение. — И кто пустил тебя сюда⁈

— Никто, — пожала великанша плечами, приближаясь ко мне. Бедра и большая грудь слегка покачивались в такт шагам. — Я захожу сюда время от времени, чтобы еще чуть-чуть побыть с ним. Через несколько часов Михаила Александровича предадут земле, и больше мы никогда не увидимся. К тому же, мне очень хотелось увидеть вас рядом. В последний раз.

Она остановилась и некоторое время внимательно меня разглядывала. Потом ухмыльнулась и добавила:

— Вы достигли порога.

— Порога? Между чем и чем? — спросил я, продолжая рассматривать странную женщину.

Она двигалась так, словно была тут хозяйкой, но на даму в красном платье с портрета не походила ни капли. Любовница?..

— Между детством и зрелостью! — отозвалась женщина. — Ведь вам, юный Евгений Скалозубов, смерти не избежать…

И тут ее глаза сверкнули зеленым пламенем Нексуса. Я отскочил назад, но когти выпустить не успел.

Женщина рухнула на колени со словами:

— … и в этой смерти возродиться мужчиной!

— Ты кто?..

— Я ваша верная слуга, Евгений Михайлович, — воззрилась она на меня снизу вверх. Глаза потухли, но все еще прожигали меня насквозь. — Можете называть меня Амальгама, но Михаил Александрович предпочитал называть меня Гамой. Сначала мне казалось, что вы не стоите и мизинца вашего отца, но… простите. Я никогда так не ошибалась. Вы доказали, что в вас его кровь.

— С чего такая уверенность?

— У вас облик воина. Вы покрыты ранами и опалены пламенем Нексуса. В вашей сумке Сфера, и не самая слабая. И я чую сияние Нексуса здесь. — Она ткнула пальцем мне в грудь. — Ваша Искра прямо-таки пылает. Интересно… Даже в Михаиле Александровиче не было такой яркой Искры.

— Ты преувеличиваешь, — поморщился я, пытаясь не встречаться глазами с этой проницательной особой.

— Нет, — покачала она головой и встала во весь свой немаленький рост. — Поверьте опытной Амальгаме, вас ждет великое будущее, Евгений Михайлович. Позже. Когда вы сотрете в порошок всех своих врагов и по их головам вознесетесь к самым вершинам!

Ее глаза снова загорелись зеленым огнем. Мне не показалось —