Шрифт:
Закладка:
— Я не успеваю посчитать, Джон, что за чертовщина?! Вызывай скорую!
Стоило мне достать телефон, как в комнате появился нарастающий гул, переходящий в ультразвук. Мне захотелось прокричать Джеку «ложись», но в одно мгновенье все окна в гостиной лопнули. Я закрыл собой Лиз, ненадолго став её щитом от хаотично летящих осколков. Стеклянный град закончился через несколько мгновений. Усыпанный мелкой крошкой, я боялся пошевелиться. Всё тело стало грудой металла и не хотело подчиняться моим приказам.
— Ломайте.
Грохот падающих шкафов, которые составляли компанию гитарным переборам, звучащим из непоколебимой аудиосистемы Джека. Непревзойдённая перкуссия громом разносилась на всю округу, пародируя последние секунды перед новым годом. Я слегка приподнялся, из-за чего с меня тут же посыпались лавиной мелкие осколки бывшего оконного стекла, и затем аккуратно посмотрел на Джека. Он лежал, закрывая Натали, также погребённый под слоем стекла. С улицы задувал холодный зимний ветер. Снежинки усердно кружили свой танец, встречая скоротечный конец на воздушном барьере нашей разрушенной крепости. Зачинщики уже стояли стройно в ряд, ожидая дальнейшей команды, когда на сцене наконец появился наш старый знакомый, которого я и Джек видеть не хотели бы.
— Убить обоих, девушек — забрать.
К нам подошли два парня, закутанные в чёрные бронекостюмы, и синхронно сняли предохранители.
— Артур, не надо! — прокричала девочка в белом платье, которая вчера весь вечер исследовала правила.
Бравые музыканты проронили заключительный оглушающий аккорд. Это было последнее, что я услышал в этом мире.
Глава 0,5
Примечание: в главе присутствует нецензурная лексика
— Я люблю тебя!
— Я тоже тебя люблю…
…
— Родители решили переехать, я не смогу остаться…
— Нет, мы что-нибудь придумаем!
…
— Я всегда буду помнить Тебя!
— Прощай, Джон…
Дверь машины захлопнулась и вскоре два красных огонька растворились во тьме ночной дороги. Я спрятался в небольшом уютном мирке, который представлял из себя первую и, в тоже время, последнюю автобусную остановку нашего города. Компанию мне составляли пара древних автоматов с напитками и сигаретами, никогда не перестающий моргать фонарь и бесконечные звезды. От одной мысли о ней наворачивались слёзы, сердце отбивало безумную пляску, а ногти со всей силы впивались в ещё некровоточащие раны, стараясь хотя бы мгновенье заменить разложение души на физическую боль.
Недалеко послышались шаги. Звон двух синхронно упавших монет оживил двоих старичков, стоящих на страже городских ворот, и они, вспоминая молодость, дерзко выплюнули пару железных банок и пачку сигарет.
— Жизнь — это череда встреч и расставаний. Не забывай об этом, дорогой друг, — сказал Джек, протягивая мне горячий кофе и сигарету. — Не смотри на меня так! Для твоего состояния нет лучшего лекарства, чем табак, кофеин и хороший разговор.
Я ещё какое-то время смотрел ему в глаза, пытаясь понять, осознаёт ли он, насколько мне сейчас плохо, что мне нужна тишина и пустота, чтобы погрузиться в нескончаемый поток воспоминаний, создав мир, где мы всегда будем вместе… А он все продолжал протягивать мне банку с приторным капучино, раздражая меня своей доброй улыбкой.
— Достал, — буркнул я, схватив кофе. — Последний, кого я хотел сегодня видеть — олицетворение счастья во плоти. Подкуришь?
Джек протянул мне свою потёртую Зиппо с изображёнными на ней ветвями сакуры, пока я открывал кофе. Спустя несколько ловких движений я уже делал затяжку полной грудью. Как только начала подступать тошнота, я сразу опрокинул в себя половину банки кофе.
— Мне настолько плохо, что даже перспектива захлебнуться в рвоте кажется чем-то хорошим, — сказал я, давая своему организму спокойно выдохнуть, после чего разразился жёстким кашлем. — Придётся отойти, прости…
— Не захлебнись!
Отойдя как можно дальше от остановки, я вывернул наизнанку свой желудок. Переключившись на физические страдания, мозг наконец отключил зацикленную картинку последнего ужина, её прощального подарка, обещании когда-нибудь снова стать вместе и жить счастливо, до тех пор оставаясь друзьями по переписке. Такое ощущение, что все эти мысли выходили наружу вместе с желудочным соком и когда во мне ничего не осталось, я наконец-то успокоился.
— Живой? — спросил Джек, открывая вторую банку кофе.
— Относительно.
— Как насчёт перекусить?
…
— Джон?
— Козёл.
— Значит, в бар к отцу Эда? У него хорошая козлятина… — я подошёл и стукнул его по спине со всей своей оставшейся на сегодня силой, отчего он растянулся в удовольствии. — Ахх, знаешь, Ди просто обожает так делать, когда я через чур увлекаюсь, но ты знай — меня это даже больше заводит.
— Я до конца верил в то, что у тебя есть выключатель. Видимо, придётся тебя споить, чтобы ты наконец заткнулся.
— Мальчик, ты меня ещё ни разу не перепил.
— Ты просто этого не помнишь, — сказал я и мы наконец дружно рассмеялись. Джек дал мне ещё кофе, каких-то безвкусных батончиков, сигарет и мы продолжили сидеть на остановке, любуясь звёздами.
— Что будешь делать?
— Планирую пожить ещё, а там видно будет. А ты чего?
— Хочу сделать предложение.
— С такими фразами ты точно не доживёшь до конца вечера.
— Так скоро уже рассвет.
…
— Она сегодня сияла на концерте. Последняя песня про тебя была.
— Она была про нас. Хотела успокоить, а в итоге заставила разрыдаться.
— Ты прав. Никогда не видел твоих слез, но теперь больше и не хочется.
— "Каждая наша минута вместе была подобна музыке, и мы с благодарностью пропели "Аллилуйя".
— Она тебя по-настоящему любит Джон. Это чувствовалось в каждой строчке.
…
— Ди беременна.
— По залёту?
— По любви, друже. Только с ней я могу делать самые скучные вещи, при этом испытывая веселье.
— А как же книги?
— Я чувствую, что смогу стать лучше, особенно рядом с ней. Единственное, что меня пугает, что ребёнок когда-нибудь прочтёт мои книги.
— Не волнуйся, Ди воспитает в ней хороший вкус.
…
— Я отпущу её. Отброшу все чувства и буду жить ради своей мечты.
— А она у тебя есть?
— Придумаю.
— А разве не приятнее разделить это счастье с кем-то?
— Только если мечта общая, в противном случае радость второго человека будет неискренней.
— Это значит только то, что ты ещё не встретил искреннего человека.
— Я его сегодня потерял.
Над городом поднимался розовый рассвет, установка была усеяна банками и окурками, а мы все продолжали сидеть.
— Такое ощущение, что если сейчас уйду — больше никогда не смогу вернуться. Не смогу думать о ней, мечтать о ней и жить ради неё. Всё это останется здесь и выгорит под лучами летнего Солнца, оставив меня с необузданной пустотой.
— Знаешь, Джон, в пустоте есть
