одна, я бы непременно испугалась. Я ужасная трусиха. Но я чувствовала тебя рядом со мной. Я чувствовала тебя внутри меня. Это удивительное чувство. Как будто ты часть меня. Моё продолжение. Мой ребёночек, понимаешь. Знаешь, что я загадала там, на мосту? Я загадала, что бы всё было, понимаешь. Чтобы это случилось. И теперь мы с тобой единое целое. Мы неразрывны. Правда, здорово?

— Да, малыш. И мы как-нибудь обязательно это повторим. А сейчас пора заканчивать. Я провожу тебя до метро.

— У тебя дела? Тебе наверно нужно идти? А хочешь, я пойду с тобой. Я тебя подожду. А потом мы вернёмся, и я что-нибудь приготовлю, и мы с тобой поужинаем.

— Нет. Видишь ли. То, что произошло, это просто, как тебе это сказать.… Это просто секс. Мы просто были полезны друг другу, какое то время. И это не должно связывать нас. Понимаешь?

— Да, понимаю. Я думала, что больно бывает во время этого, а, оказывается, больно бывает после.

Она ушла. Больше я её никогда не видел.

Рыбка

Красный бакен плавно покачивался на воде. В точности повторяя контуры, отражённые в воде.

Чайка описав круг, с размаху ударилась о воду. И блеснув серебряной полоской в клюве, поднялась вверх и ушла к берегу.

— Честная добыча.

— Честная? — Спросил я. Она надела наживку на крючок и снова забросила его в воду.

— Да. Честная. Я обманываю рыбу. Я использую наживку, и она заглатывает мой крючок. Когда она перестаёт клевать, я меняю наживку, и ловлю на неё пока она верит мне. Чайка же ловит свою рыбу честно. Увернулась от клюва её счастье. Не увернулась не судьба.

— Странная у вас философия?

— Да нет, нормальная, самая что ни на есть, жизненная. — Поплавок дёрнулся. Леска разрезала воздух, и на крючке задрожал серебряный осколок моря. Она сняла его с крючка и бросила в воду. Рыбка плеснула хвостом и ушла в глубину. Поплавок снова застыл на гладкой как стекло воде.

— Я была влюблена в него как дура. Готова была бросить ради него мужа семью. Врала, изворачивалась. Бегала к нему на тайные свидания. А он уверял меня, что скоро все измениться и мы будем вместе.

Потом исчезал. И я подолгу ждала от него вестей. Пока не понимала что это элементарный развод. И я говорила себе больше никогда. Но он появлялся, и все начиналось сначала. Его обещания пестрили новизной. От них веяло надеждой, и я как дура велась на его уговоры. Когда он исчез в очередной раз. Я сказала себе, хватит. У меня муж семья дети. А я бегу к нему как собачка по первому свисту. Он знал, что я люблю его и пользовался этим — понимаете. Через месяц он появился опять. И я сказала ему. Либо наши отношения переходят в стадию серьёзных, либо мы расстаёмся. — Поплавок дёрнулся и замер.

— И… — Спросил я.

— Он сказал, что любит меня и что тоже думает о развитии наших отношений и собирается покупать квартиру для нас. И я снова клюнула. — Она вынула из воды крючок, сменила наживку. И забросила в воду. Снасть исчезла в темной воде, а поплавок замер отражаясь в гладкой как стекло воде.

— А потом я заболела. Серьёзно и надолго, а он исчез. Ну, вы понимаете, больная я ему оказалась не нужна. И вот тогда я окончательно все поняла. Больше он не проявлялся — Поплавок дёрнулся и резко ушёл под воду. Леска натянулась, и маленькая рыбка забилась у неё в руке.

— Глупышка. Опять попалась — Она показала мне рыбку. Её нижняя губа хранила на себе несколько шрамов от крючка. Она бросила рыбку в воду. И та, сверкнув на солнце, исчезла в синеве.

Зазвонил телефон. Она сняла трубку, и я по лицу понял, кто звонил. Когда разговор был закончен и телефон пропал в кармане. Сияя от счастья, она сказала — Представляете, год от него не было вестей. А сейчас звонит и говорит, что любит и хочет, что бы мы были вместе.

— И что вы? — Она собрала снасти.

— Я к нему.

Она ушла. А маленькая серебристая рыбёшка ещё долго плавала на поверхности в ожидании новой наживки.

Безысходность

Мы встретились с ней зимним вечером на мосту. Шёл крупный снег. Большие хлопья падали ей на ресницы накрывая белым полотном черные длинные нити. Она улыбалась. И на красных от мороза щеках, сверкали капельки, талого снега.

— Чет? Нечет? — Она протянула мне, два маленьких, хрупких кулака.

— Нечет. — Она разжала кулак. На ладони, лежала одна бусина.

— Я загадала, если ты угадаешь, то пусть все будет.

— А если нет?

— Тогда нет.

— Может, переиграем? — Она втянула шею, в воротник пальто.

— Нет пойдём.

Мы шли по пустынной заснеженной улице. Она шла, позади меня, и все время оглядывалась.

— Боишься встретить знакомых?

— Нет. — Она поравнялась со мной, и мы пошли, рядом оставляя следы на заснеженном тротуаре. Мы вошли в подъезд. Поднялись на мой этаж. Я открыл дверь.

— Входи. — Она замерла. — Ты войдёшь? — Она вздрогнула как ото сна и вошла в квартиру. Я потянулся к выключателю,

— Не включай свет.

— Хорошо.

Она сняла пальто, сапоги и мы прошли в спальню.

— Выпьешь, что ни будь?

— А что у тебя есть — Я заглянул в бар.

— Увы, только водка.

— Налей. — Я налил, мы выпили. Я понял, что она не пьёт, от слова совсем. — А ты часто так встречаешься?

— Как так?

— По объявлению?

— Нет. А ты?

— Я в первый раз.

— Не волнуйся, иди сюда.

— Нет, сначала отвернись, я разденусь — Я отвернулся, она сняла блузку, юбку. Я видел её в отражении зеркала. Маленькая, худая в одном белье она чувствовала себя беззащитной в чужой комнате. Стянув с ног чулки, она бесшумно нырнула под одеяло.

— Все можно — Я разделся и лёг к ней под одеяло. У неё были холодные ноги, и она вся дрожала. Я обнял её, она прижалась ко мне, как ребёнок.

— Я… ну, ты понимаешь, у меня давно этого не было — Я обнял её ещё крепче, и она потянулась ко мне.

Потом, когда она молча лежала на мятой простыне, я спросил — А как же твой муж? Он не бывает с тобой

— Он много работает и потом у него кто то есть. Он не спит со мной уже полгода и почти не разговаривает. Я пыталась, одевала эротическое белье, но он и слышать не хочет, говорит