Шрифт:
Закладка:
Образ Дон Кихота, скачущего с копьем к ветряной мельнице, историки нередко используют как символ нереалистичных устремлений Испании, растратившей слишком много сил в глупой погоне за славой. Хорошо известный, часто цитируемый, поучительный и выразительный образ иллюстрирует широко известную историю упадка и краха Испанской империи.
Принято считать, что великая (по состоянию на 1598 год) мировая держава в следующем столетии была побеждена французами, англичанами и голландцами. В ходе так называемого кризиса середины XVII века Филипп IV (пр. 1621–1665) столкнулся с восстаниями, в частности в Португалии и Каталонии в 1640 году. Португалия в итоге обрела независимость, а Каталонию удалось отстоять лишь ценой огромных усилий.
После этого лидерство в Европе перехватила блистательная Франция Людовика XIV. Испанская экономика, общество и культура оказались не способны справиться с новыми задачами государственной власти и модернизации.
О славной победе, одержанной доблестным Дон Кихотом в страшной и доселе неслыханной битве с ветряными мельницами, равно как и о других событиях, о которых мы не без приятности упомянем
Тут глазам их открылось не то тридцать, не то сорок ветряных мельниц, стоявших среди поля, и как скоро увидел их Дон Кихот, то обратился к своему оруженосцу с такими словами:
– Судьба руководит нами как нельзя лучше. Посмотри, друг Санчо Панса: вон там виднеются тридцать, если не больше, чудовищных великанов, – я намерен вступить с ними в бой и перебить их всех до единого, трофеи же, которые нам достанутся, явятся основою нашего благосостояния. Это война справедливая: стереть дурное семя с лица земли – значит верой и правдой послужить богу.
– Где вы видите великанов? – спросил Санчо Панса.
– Да вон они, с громадными руками, – отвечал его господин. – У некоторых из них длина рук достигает почти двух миль.
– Помилуйте, сеньор, – возразил Санчо, – то, что там виднеется, вовсе не великаны, а ветряные мельницы; то же, что вы принимаете за их руки, – это крылья: они кружатся от ветра и приводят в движение мельничные жернова.
– Сейчас видно неопытного искателя приключений, – заметил Дон Кихот, – это великаны. И если ты боишься, то отъезжай в сторону и помолись, а я тем временем вступлю с ними в жестокий и неравный бой[7].
Дон Кихот – главный герой романа Мигеля де Сервантеса (ок. 1547–1616). Роман был издан в двух томах в 1605 и 1615 годах. Это самое значительное произведение испанской литературы. Сервантес много повидал на своем веку: в 1575 году он попал в плен к берберским пиратам, а в 1597 году, служа сборщиком налогов, был брошен в испанскую тюрьму за растрату. Судьба Испании в этот момент была не радужна. Однако то же самое происходило с другими государствами, социумами и авторами. Стоит только вспомнить последнюю крупную эпидемию чумы, которая в Испании закончилась в 1685 году, во Франции – в 1720 году, а в Италии – в 1743 году. И если Испания переживала кризис середины XVII века, то подобный кризис был также в Британии и во Франции, где в это время бушевали гражданские войны. Первая газета появилась в Испании в 1618 году, но в 1627 году был принят закон, согласно которому издание осуществлялось только с разрешения правительства. Такие же цензурные тенденции наблюдались и в других странах.
При разговоре о кризисе в Испании основное внимание обычно уделяют политике – именно поэтому для большей наглядности имеет смысл начать с социального устройства. На практике в этой сфере была крайне сильна преемственность, причем не только в XVII веке, но также в предыдущие и следующие столетия. Деление внутри общества было жестким, и вес прошлого явно ощущался в вопросах статуса и привилегий, а также в сфере власти и собственности, особенно земельной. Общество контролировала знать, и это был политический факт, а не повод для обсуждения. Наследственность и стабильность считали неотделимыми друг от друга качествами, что, очевидно, порождало неизбежный снобизм в отношении ранга, статуса и происхождения. Социальные изменения жестко регулировали с помощью брачных стратегий, традиций наследования и правительственной протекции.
В обществе имелись противоречия, но было бы ошибкой полагать, что существование в обществе наследственной иерархии подвергалось широкой критике или что противоречия возникали только между разными социальными группами, а не внутри их. Крестьянство и дворянство, далеко не единообразные внутри себя, юридически представляли собой определенные группы населения со своими внутренними различиями. Дворяне боролись друг с другом за местную политическую власть и высокое социальное положение. Такие же процессы происходили в крестьянской среде.
Власть и богатство в Испании были сосредоточены в руках относительно небольшого количества семей. Иерархическая природа общества и господствующей политической системы, преимущественно аграрный характер экономики, достаточно медленные темпы социальных и экономических изменений (во всяком случае, структурных), нежелание монархов и правительства, состоявшего преимущественно из знати, радикально ущемлять интересы дворянства или править без его поддержки, распространенные в тот период идеи о естественной природе неравенства – все это гарантировало, что власть и богатства неизменно концентрировались в руках одной социальной группы. Социальная стабильность объяснялась не в последнюю очередь тем, что большая часть богатств передавалась по наследству или приобреталась в результате брака. Возможность наследования без права отчуждения позволяла сохранять целостность земельных владений. Земли, потерянные отдельными дворянскими семьями, в большинстве случаев не были потеряны для дворянства вообще – как правило, через брак или продажу они переходили к другим представителям знати или людям, возведенным в дворянское звание. Такая ситуация в целом наблюдалась по всей Европе.
Большинство испанских дворян, в том числе вымышленный Дон Кихот, были бедными идальго (hidalgos). Они не обладали большой властью и богатством, хотя по сравнению с основной массой населения они все же были привилегированной категории. Те, кто обладал властью и богатством, обычно принадлежали к знати не только по праву рождения, но и по праву унаследованного семейного состояния. Правительство искало одобрения могущественной знати не только в силу органической необходимости, но и потому что от знати зависело эффективное управление обществом. Сотрудничество было важно и необходимо – оно не только гарантировало исполнение воли правительства в стране, но и служило для него источником легитимности. Успешными оказывались, как правило, те правительственные инициативы, которые знать соглашалась поддержать или, по крайней мере, которым не пыталась активно помешать. Господство знати в центральном правительстве удавалось сохранять за счет приглашения представителей старых дворянских домов, пожалования дворянского звания неблагородным чиновникам, а более высоких титулов – представителям низшей аристократии, занимавшим важные должности. Совещательная система управления работала довольно медленно, но вместе с тем обеспечивала аристократическое представительство и ненасильственную оппозицию. Кроме того, преобладание дворян в местных органах власти было фактически ответом короны на реальную власть дворянства на местах, и в то же время соответствовало культурным ценностям и идеологическим нормам.
