Г р а ч е в. У меня и так маловато лошадей.

К о в а л ь ч у к. А людей?

Г р а ч е в. Колхозное поле еще не засеяно, а тут свои огороды.

К о в а л ь ч у к. В колхозе все свое — и огороды и поле. Ясно?

Г р а ч е в. У всякого пусть голова болит за свое: у меня — поле, а у кого — собственный огород.

С е н ь к а  З а и к а. Значит, вро-озь?

Г р а ч е в. Врозь.

С е н ь к а  З а и к а. Отделил меня от колхоза?

К о в а л ь ч у к. Понял, Грачев? О колхозе заботишься — главного не забывай, людей. Без них мы с тобой — ничто. А с ними, брат, обломаем черту рога и богу вырвем бороду. Разве не так, хлопцы?

С е н ь к а  З а и к а. Был бы и-интерес.

К о в а л ь ч у к. Слыхал, Грачев? (Сеньке.) Интерес есть. Правда, дела у нас такие, что не знаешь, с какого края начинать пирог. Но верю я, что с вами, хлопцы, если дружно возьмемся, мы так хозяйство поставим, что (по секрету) на экскурсии к нам приезжать будут! И Сенька будет на собственном «Москвиче» возить гостей на свой участок кукурузы.

С е н ь к а  З а и к а. Ого!

К о в а л ь ч у к. Не веришь? Все в наших руках. Пройдет два-три года, и мы своими глазами увидим. Вся партия за это взялась, весь народ поднялся. Ну, а партия на ветер слова не бросает. Только давайте договоримся раз и навсегда, чтобы не повторялось то же, что сегодня… вот здесь. Вы ведь знаете, я упрямый, от своего не отступлюсь. Вот так. А теперь, хлопцы, поплюем на руки — и за работу!

Колхозники расходятся. Из конторы выходит  Т е р е ш к о.

К о в а л ь ч у к (Терешке). А ты правильно придумал.

Т е р е ш к о. А что я придумал?

К о в а л ь ч у к. Не по-хозяйски держать такую ферму.

Т е р е ш к о. Я ведь о чем говорил? Разве бычки — ферма?

К о в а л ь ч у к. Правильно. Так ты советуешь бычков — под нож, на мясо да на базар.

Т е р е ш к о. Разве я так сказал?

К о в а л ь ч у к. Знаю. Ты хотел так сказать, только не осмелился.

Т е р е ш к о. А взамен купить телок хорошей породы.

К о в а л ь ч у к. Ну что ж, послушаю тебя. Придумал ты хорошо.

Т е р е ш к о. Да ты же сам это придумал.

К конторе приближается  Л и х т а р о в.

Т е р е ш к о (заметив Лихтарова). Посмотри! Что с нашим бухгалтером? Пьян, что ли?

К о в а л ь ч у к. Что с вами, Николай Кузьмич?

Л и х т а р о в. Арестовали.

Т е р е ш к о. Кого?

К о в а л ь ч у к. За что?

Л и х т а р о в. За долги.

К о в а л ь ч у к. Кого арестовали?

Л и х т а р о в. Меня и тебя… за долги, за кредит. Арестовали и руки заковали.

К о в а л ь ч у к. Николай Кузьмич! Говори толком, в чем дело?

Л и х т а р о в. Дело в том, что мы банкроты, счета наши в банке арестованы, мы остались теперь без копейки денег, поскольку кредитные платежи просрочили. Как будем вести хозяйство без копейки? А?.. Дайте мне присесть.

К о в а л ь ч у к. Спокойно, спокойно, Николай Кузьмич. У кого ты был? С кем говорил?

Л и х т а р о в. В райфо — только руками разводят. В райисполкоме Гудеева Христом-богом просил — лед, камень. «Государство — не благотворительное общество. У нас все подчинено планированию. По плану дали кредит, по плану и платите. Точка». То-очка! Хоть плачь.

Т е р е ш к о. Не благотворительное общество. Гудеев так сказал?

Л и х т а р о в. Отрезал, а не сказал.

Т е р е ш к о. А мы на его поддержку надеялись. Еще воз сена сунули.

К о в а л ь ч у к. А в райкоме был?

Л и х т а р о в. Был. Секретарь обещал поддержать наше ходатайство перед областной конторой банка. А пока попросил какой-нибудь выход искать: вы ведь и сами с усами, говорит.

К о в а л ь ч у к (Лихтарову). А какой же выход?

Л и х т а р о в. Никакого.

К о в а л ь ч у к. А подумавши?

Л и х т а р о в. Все денежные операции проводить помимо Госбанка. И вырученные деньги пускать в оборот тоже без контроля банка. Рискованный выход.

К о в а л ь ч у к. Да это, скорее, не выход, а вход. В прокуратуру, а оттуда без пересадки в тюрьму. Уголовное дело!

Т е р е ш к о. Нет, уж лучше с этим не связываться.

К о в а л ь ч у к. Но нам нужны деньги… Деньги, деньги… Сегодня же… завтра же… Без оборотных средств нам не распутать этот узел. Придется рисковать.

Л и х т а р о в. Тимофей! Этим не шутят.

К о в а л ь ч у к. Да. Этим не шутят. И я не шучу.

Л и х т а р о в. Я рисковать не собираюсь.

К о в а л ь ч у к. Не бойся. Тебя впутывать не буду. И вторую подпись я на себя беру.

Т е р е ш к о (как бы испытывая). А не жалко свою голову подставлять под обух?

К о в а л ь ч у к. А ты в сорок втором своей не жалел?

Т е р е ш к о. Там иное дело… Перелома надо было добиться.

К о в а л ь ч у к. И тут перелом нужен.

Л и х т а р о в. Лучше уж съездить в министерство… Попросить ссуду еще раз, последний.

К о в а л ь ч у к. На это уйдет месяц, а то и два. А нам сегодня деньги нужны, завтра… Все! Решено!

Т е р е ш к о. Будем продавать бычков?

К о в а л ь ч у к. Правильно. И яловых коров. Завтра же. Иди отбирай!

Т е р е ш к о. Э! Была не была! Ответ держать вместе будем. (Хочет уйти.)

К о в а л ь ч у к. Подожди. Ну так как, Терех? Нам теперь каждая копейка дорога. Вернешь от Гудеева долг или с тебя взыскать? Что скажешь?

Т е р е ш к о. За что с меня-то?

К о в а л ь ч у к. За воз сена. Тот, что ты Гудееву уступил.

Т е р е ш к о. Ну, коли так, за мной не пропадет. Мы тоже — не благотворительное общество. Не-ет, я ему…

К о в а л ь ч у к. Вот это по-хозяйски!

Подходит  А к с и н ь я.

А к с и н ь я. Ты, председатель, что, контору сторожишь? Не бойся, не сбежит. Привык там, в Минске, штаны просиживать. Нет, дорогой ты наш председатель, пора отвыкать! Назвался хозяином — так будь среди людей и присматривай — что и как они делают.

К о в а л ь ч у к. Ты, Аксинья, давай без артподготовки. Что случилось?

Появляется  Г р а ч е в.

А к с и н ь я. То-то и оно, что ничевохоньки не случилось, ничевохоньки не изменилось. Как при Самосее было заведено, так и осталось. А ведь вчера на собрании до вторых петухов кулаками в грудь колотили, все клялись: положим конец, не допустим! И все согласны были, все голосовали «за». А сегодня?

К о в а л ь ч у к. А сегодня что?

А к с и н ь я. А то же, что и вчера: семенной картофель воруют.

К о в а л ь ч у к. Как это — воруют?

А к с и н ь я. Ну, растаскивают. Перебираем там, возле буртов, насмотрелась. Опять начинается прошлогоднее: одна баба, на обед идя, в подоле понесла, а на нее глядя и другие вечером тоже потянули. Немного, штук по двадцать. А сколько их? Возчики тоже. Гляди, иной и по корзине под соломой провезет. Хоть бы кто их приструнил, слово крепкое сказал!

Т е р е ш к о. Получается — вроде проверочка это для тебя, Тимофей. Держишь ли ты слово. Ежели тут пропустишь, значит, грош цена и твоему обещанию о высокой оплате трудодня. Я так думаю.

К о в а л ь ч у к (удивленно). Ведь вчера единогласно решили… (Аксинье.) А кто именно ворует?

А к с и н ь я. Здрасте вам, председатель! Еще чего не хватало. Может, прикажешь мне арестовать его? Скажи спасибо, что подсказала. А за руку ловить, простите, не буду. Ты — хозяин, ты и лови.

К о в а л ь ч у к. А ты кто? Батрачка?

А к с и н ь я. Не батрачка. Только не хочу, чтоб на меня потом люди косо смотрели. Ты посидишь