Шрифт:
Закладка:
Т-38 летают на сверхзвуке, ныряя и легко скользя при скорости до 1,3 Маха на высоте 40 000 футов (12 200 метров), примерно на 10 000 футов (3050 метров) выше трасс обычных авиалайнеров. Они способны подвергнуть пилотов 6-кратной перегрузке – в 6 раз выше силы тяжести. При этом трудно поднять мизинец, а обычный человек может потерять сознание. Как астронавт – специалист по полетам, я вынужден занимать заднюю часть кабины. Только пилотов с военной подготовкой допускают в переднее кресло, но и на заднем чувствуешь себя летящим в ракете, пусть и не выходя за пределы атмосферы. Управление требует пристального внимания – на этих скоростных самолетах автоматизации нет, и рискуешь в мгновение ока потерять нужную высоту, если не будешь осторожным. Но какое это удовольствие – быть пристегнутым к креслу-катапульте и летать в строю, выполняя акробатические маневры, переворачиваясь вверх ногами и возвращаясь назад! Я поставил бы это на одну доску с лазанием по замерзшему водопаду.
С детства мне нравились все летательные аппараты. Безусловно, этот интерес унаследован от отца: в ВВС он хотел стать пилотом, но зрение помешало ему осуществить эту мечту. С неизменной страстью ко всему, что летает, он любил мастерить со мной модели ракет и самолетов. Когда в мединституте я учился летать на вызывающей клаустрофобию «Цессне-152», меня буквально «зацепило» с самого первого виража. Эти достижения держались в секрете вплоть до выпускного, и стали огромным сюрпризом для родителей (особенно для мамы), когда я отвез их на аэродром и взял с собой полетать.
Управление одномоторным самолетом с негерметичной кабинной в горах Колорадо (высоты до 14 000 футов, один на один с крупными горными вершинами) требовало большой дисциплины. Стремясь выполнять высотные полеты, я стал в них довольно искусным. Подходя к горным перевалам под углом 45°, следует быть готовым к быстрому отступлению, если на той стороне хребта обнаруживается сильный нисходящий поток. Нужен четкий план, тщательная подготовка и постоянные проверки количества топлива и метеоусловий. Всегда приходится думать о том, что двигатель может отказать, и надо будет спускаться и приземляться – на плоскую вершину или даже на шоссе I-70.
На случай, если когда-нибудь придется катапультироваться из Т-38 в неподходящем месте, NASA отправляет «Кабанов» на авиабазу Фэйрчайлд в штате Вашингтон на трехдневную тренировку по выживанию на суше. Мы проходим чуть более мирную версию курсов ВВС под названием «тренировка на выживание, уклонение, сопротивление и побег» SERE[108]. Поскольку пилотов NASA ожидают полеты Т-38 лишь над мирным континентальным районом США, тренировка заключается, в основном, в групповом походе, направленным на сплачивание коллектива, с развитием некоторых полезных навыков выживания, за исключением жесткого сопротивления и уклонения от «неуставных отношений» (дедовщины).
Понимаю, что будет нетрудно, когда по пути к месту учений инструкторы позволяют нам сделать остановку, чтобы затариться в магазине Safeway «серебряными пулями» (баночным пивом Coors Light) и много чем еще. Мы узнаем, как пережить катапультирование (надо смотреть в сторону горизонта и правильно выполнять приемы парашютной посадки с перекатом после приземления), как привлечь внимание спасателей (пускать солнечные зайчики с помощью зеркала и стрелять из ракетницы) и как добывать пропитание (это было самое худшее – как медика меня привлекли к разделке симпатичного белого кролика, чтобы сделать из него шашлык на костре к ужину).
Когда тренировка завершается, мой одногруппник Джон Грансфилд[109] с легкостью может выиграть конкурс на самую густую растительность на лице: отрастив бороду как у горца, Джон теперь вполне сойдет за своего в группе «Зи-Зи Топ»[110]. Я же, определенно, нахожусь на другом конце спектра: мое лицо по-прежнему гладкое как у младенца, и кличка «Дуги Хаузер» становится моим позывным по жизни, хотя я и с трудом ее переношу.
Через год подготовки получаю «серебряные крылышки астронавта» – небольшой значок-гвоздик, прикрепляемый на лацкан пиджака: эмблему, изображающую комету со звездой на конце, пролетающую через гало, придумали астронавты программы «Меркурий», а серебро[111], из которого значок сделан, ясно говорит, что подготовка пройдена и меня можно назначать в полноценный полет на шаттле. Знаю, что до полета не почувствую себя настоящим астронавтом, и мне не терпится сделать следующий шаг.
Глубоко погружаясь в процесс подготовки, замечаешь интересную трансформацию сознания. Будучи ASHO, я всегда представлял астронавтов небожителями, но, несмотря на пугающие достижения моих одногруппников-кандидатов и присутствие седых ветеранов в Управлении астронавтов, пришел к выводу, что они – просто люди, такие же как я, со своими сильными сторонами, достижениями, слабостями и даже случайными страхами. Единственное исключение – Джон Янг. Он ходил по Луне, управлял этой неистовой первой миссией шаттла, и все такое. Когда надо лететь на самолете с Джоном, с тобой всегда обращаются как с главным членом экипажа, а техники несут за тобой парашют и сумку. С заднего сидения его Т-38, следующего в Эль-Пасо для проведения сеансов на STA[112], я слышал, как Джон простыми словами со своим южным акцентом описывал прыжки при 1/6 гравитации на Луне и подготовку к STS-1. Для меня он всегда будет стоять на недосягаемо высоком пьедестале.
За несколько месяцев до окончания подготовки мы с Гейл поженились в Чатеме, штат Массачусетс, и поселились в пригороде Хьюстона Клир-Лейк, в маленьком таунхаусе с причалом. Мы довольны жизнью у воды (хотя она, вопреки названию, не безупречно чиста)[113], и видом на дорогие дома через дорогу. У нас есть байдарка-каяк и виндсерфер, рядом причалена парусная лодка моего одногруппника Криса Хэдфилда[114].
Подготовка продолжается, и в конце 1993-го меня с двумя другими «Кабанами», Жаном-Франсуа Клервуа[115] (из Европейского космического агентства) и Джо Таннером[116], вызывают в угловой офис. Хут Гибсон, возглавляющий Отдел астронавтов NASA, шокирует плебеев-кандидатов, которых просят к нему зайти. К тому же Хут – весьма заслуженный и опытный летчик-истребитель ВМС и испытатель, при всем при том очень душевный, обаятельный и веселый парень. Но мы трое не знаем, чего ожидать, и когда садимся на стулья, чувствуем себя как школьники, которых вызвали в кабинет директора.
Глава 10
Ракетный рейд салаг
«Хотелось бы, чтобы бытие знаменитостью спасло меня от запоров»
Космический центр имени Кеннеди, 1994 год
