у нас в школе боковые ветви, вассалы или слуги. Высокомерия море, наглости океан, самоуверенность и ЧСВ выше Гималаев. Хотя да — я тоже не ожидала, что она будет такой. Если честно, она мне напоминала цветок, выросший в тепличных условиях, совершенно не приспособленный к жизни.

— Даже представить не могу, что ты могла быть такой, как она, — засмеялась Сашка, плюхаясь на кровать рядом и подвигая меня к стенке.

— А я и не могла, — Я попыталась отодвинуть наглую захватчицу кровати, но та упиралась. — Сашка, у тебя своя кровать есть! И вообще у меня темперамент другой.

— А твоя мягче, — Огрызнулась Сашка, — Да и ты теплее одеяла. И вообще, — передразнила она меня, — А как же тебя делает твое окружение?

— Тебя, конечно, делает твое окружение и воспитание, — Я уперлась ногами и руками, резким движением выпихивая Сашку с кровати. Надо же, получилось! — но напоминаю, что темперамент определяется типом высшей нервной деятельности, так что, даже если бы я изначально воспитывалась в клане, из меня бы нежный цветочек не получился.

— Это, конечно, да, но вдруг из тебя бы получилась приличная леди. Слушай, — спохватилась Сашка, расстилая наконец свою кровать. — А как вообще получилось, что вас поменяли?

Я пожала плечами. Признаться, до этого момента этим вопросом я как-то не задавалась. Нет, если подумать, вопрос действительно был интересным. Как в весьма влиятельной семье умудрились потерять ребёнка? Или не потерять? Я покрутилась и повыше натянула одеяло. Пытаясь совладать с бурлящими в голове мыслями. Ну серьёзно — этот вопрос постепенно занимал всё моё внимание целиком.

— А если — предположила Сашка, успевшая, пока я ворочалась, не только залезть в кровать, но и выключить верхний свет— Это любовница твоего отца поменяла вас в доме?

— Ну ты и выдумщица, — Открестилась я и попробовала представить Игната Огнева рядом с кем-то, кроме его супруги. Получалось так себе. Если хорошо представлялась гипотетическая любовница, то фигура отца размывалась. Если получалось четко представить графа, то терялась фигура любовницы. При попытке представить его обнимающимся по спине пробежал холодок. Брр. Я физически не могла представить его с кем-то, кроме Елены Огневой. Нет, еще худо-бедно получалось с тетушкой, но в этом случае то один представлялся с окровавленным топором, то другая с бутылочкой яда, ибо топор для леди — это моветон.

— Может, это враги какие-нибудь? — не унималась Сашка

— А смысл в чем? У всего должен быть смысл. Так, кажется, Павел Николаевич говорит, а Иванна Ивановна ему поддакивает. Я бы поняла, если бы меня поменяли и воспитали, точнее, даже не поменяли, а украли, воспитали, а потом представили «Здравствуйте, гости дорогие. А это ваша дочь, но она уже воспитана в глубокой ненависти к вам. Печальтесь, расстраивайтесь, и живите с этим». Но если верить моему досье, в приют я попала из дома малютки, как отказничок, и на этом моменте план воспитать дочь с глубокой ненавистью к семье даёт серьёзную трещину.

— Может, просто не успели? — предположила Сашка

— Тут можно многое предполагать, — открестилась я. — Надо просто принять как факт: мы с Миленой каким-то образом поменялись местами. Точка.

— О, а я ещё придумала— всплеснула руками Сашка, не унимаясь. — А если было какое-то пророчество. Ну, есть же те пробуждённые, у которых способности из школы прорицания. Будущее там видят и все дела. Так вот, они изрекли пророчество, по которому ты обязательно должна была расти в приюте. А потом тебя вернули бы, и ты заняла трон империи.

— Сашка, — я села на кровати и посмотрела на соседнюю. В полутьме угадывалась фигура подруги-соседки. Если подумать, до недавнего времени я и не представляла, сколько разных идей бродят в ее головке— тебе роман написать надо. Подумай об этом. Фантазия у тебя. И вообще, какой империи? У нас уже есть и императрица, и крон-принцесса. Если ты последние новости пропустила, то ее, крон-принцессу, зовут Софией Августой. Помолвка уже была, свадьба назначена на август следующего года.

— Зануда ты, Мирка. Ну разве тебе не интересно? — возмутилась Сашка и тоже села. — Кстати, как показывает практика, реальная жизнь покруче любых фантазий. Так что не сбрасывай вариант с пророчеством со счетов.

— Нет, не интересно, — отмахнулась я, — Ложись уже, завтра… завтра…

— Завтра суббота, и лично мне никуда не надо, — захихикала Сашка

Я отвернулась к стене и сделала вид, что сплю. Врать Сашке я могла сколько угодно, а вот себе было гораздо сложнее. Мне было чертовски интересно — как я оказалась в приюте?

Глава 17

После моего согласия процедура удочерения прошла быстро и без каких-нибудь проволочек. И на следующий день я уже должна была покинуть приют святой Анны. Собирала немногочисленные вещи, только самое нужное и самое памятное. Как сказала Анастасия Федоровна, — язык не поворачивался называть ее тетя Настя, — все необходимое мы тебе купим. Я и сама понимала, что с этого момента моя жизнь переходит на новый уровень, и возможно, теперь мне предстоит перекроить саму себя, чтобы вписаться в мир кланов. Мне было страшно. Чувство беспомощности и неуверенности, вроде уже подзабытое, похороненное четырьмя годами в приюте святой Анны, снова накрывало с головой. Покидать уютный, стабильный и безопасный мирок не хотелось совсем. В какой-то момент я просто села на кровати и уставилась в стену, рядышком села Сашка, обняв и уткнувшись носом в шею. От теплого дыхания зачесалось в районе ключицы. Неожиданно вспомнилась наша первая встреча, когда меня худую, изможденную от недоедания, привезли в приют впервые. Тогда я смотрела на откормленную, на мой предвзятый взгляд, чистенькую и всем довольную девочку, и люто ее ненавидела. На самом деле откормленной Сашка мне просто казалась, в конце концов, в приюте святой Анны она оказалась буквально за два-три дня до меня. За четыре года было многое — мы и дрались, выдирая друг у друга клоки волос, и мирились, и снова дрались. Медленно и осторожно находили подходы друг к другу, становясь из незнакомых людей ближайшими подругами. Оставлять Сашку одну было больно. Грудь сдавливало от странного ощущения, словно я ее предаю. Кто и в какой момент этого нашего тихого сидения заплакал первым — непонятно, но остаток вечера мы пытались успокоить друг друга, и получалось это так себе. Потом мы много и долго говорили. Вспоминали прошлое, строили планы на будущее, высказывали самые потаенные надежды, а потом так и уснули у меня на кровати, в обнимку и в слезах. Сил умыться уже не хватило.

Утром меня растолкала уже умытая и собранная Сашка.

— Значит так, Мира Александровна