Слуги собрали на стол обычный лёгкий ужин, какой предпочитал он на ночь.

Поужинав, он встал из-за стола, прошёл в соседнюю спальную комнату. За ним прошла Лупицина. Она стала рассказывать ему новости этого дня, для неё важные. Ему же, после тревог и забот прошедшего дня, ни до чего не было дела: будоражили слухи о василевсе… Препозит священной спальни[55] евнух Амантий в последние два дня не показывался никому на глаза, скрывался от всех где-то в бесчисленных покоях василевса.

«Не к добру!» – подумал Юстин, тоже не заметив за весь день Амантия.

В иные же дни он встречался с ним по роду службы раз по десять на дню. Тот ведал личными покоями василевса, в его управлении находились ведомства, обслуживающие нужды императорского двора… Юстину же подчинялась дворцовая стража, отряд экскувитов в триста человек.

Этими своими мыслями, о василевсе и Амантии, он поделился с Лупициной. Та, выслушав его, сказала, что мало ли что там, у василевса, происходит во дворце.

– Ну, может быть, Анастасий приболел… Амантий же хороший лекарь…

Она беспечно отмахнулась от его тревог.

Юстина же удивляло в Лупицине вот это: её лёгкое отношение к жизни и смерти. В этом проглядывала беспечная наивность ребёнка, не ведающего, что он может умереть, и в то же время мудрость успокоенного старца, понимающего, что нет ничего вечного на земле, не вечен и он сам.

Лупицина вышла в соседнюю комнату. Вскоре она вернулась в женской тунике, длинной, из тонкого шёлка.

– Тебе нравится? – стала она поворачиваться перед ним, демонстрируя свой наряд.

Затем она крутанулась на месте так, что подол платья веером вздулся вверх, прошёлся ветерком по лицу Юстина, обнажив её красивые и стройные ноги, всё ещё вызывающие у него влечение.

Она впервые вот так показывала ему свои наряды. Почувствовав с некоторых пор его холодность к себе, она подумала было, что он завёл проститутку, каких в городских борделях было полно, либо уже сказывается его возраст. Ему уже было немало лет, и все страсти остались в прошлом. Дети же у них так и не появились. И оба сожалели об этом.

* * *

С вечера Анастасий остался один в огромных покоях Большого императорского дворца… Спальная палата, с мраморными колоннами, едва обогреваемая жаровней, казалась как никогда холодной.

Прошедшую ночь он, как и Юстин, тоже мучился из-за непогоды. Мучили его и воспоминания… Всплыла в памяти покойница Ариадна… «Не к добру!» – шевельнулось у него холодком в груди… По-своему он любил её… Страсти не было, но добрые отношения у них сохранились до последних её дней… Она умерла три года назад… Детей у них уже и не могло быть.

– Детей надо заводить – когда они заводятся! – сказала она как-то, когда у них зашёл об этом разговор в бытность его, Анастасия, уже императором…

И вот теперь ни её, Ариадны, ни детей… Передать царство, империю, некому… «Племянники!» – мелькнуло у него сейчас… И он тут же отбросил эту мысль, как старался не говорить тем, чтобы не обнадёживать, не создавать напряжённость возле трона… У него было три племянника: Проб, Ипатий и Помпей… Особые неприязнь и недоверие сложились у него к Ипатию, сыну своей сестры Кесарии и её мужа Секундина. Ипатий возглавил войско, которое Анастасий направил на подавление мятежа Виталиана… И Ипатий позорно проиграл сражение Виталиану, погибло много легионеров. Сам Ипатий попал в плен… Унизительный!.. Проб и Помпей – не лучше Ипатия!..

И эта неопределённость с наследником мучила его тоже.

В середине ночи буря за стенами дворца, в проливе Босфор, разошлась с особенной силой… Молнии, гром, вой ветра обрушились на императорский дворец, огромный город и его окрестности.

Но вот очередная молния осветила его царские покои… И внезапно перед ним, рядом с его постелью, появилась гигантская фигура… Перед его постелью стоял он… Зенон!.. Таким, каким его увидели, когда открыли крышку саркофага: с изъеденными руками, которые он грыз от голода… И она, Ариадна, спокойно взирала на эти ужасные останки своего бывшего мужа, закрытого в саркофаге ещё живым, когда посчитали, что он мёртв: настолько он был мертвецки пьян… И она, несмотря на то что из-под каменной крышки саркофага вскоре послышались крики о пощаде, проклятия и стоны, не разрешила открывать его… Отвратительные, огромные тёмные впадины глазниц… Безносый череп скалился, казалось, звал его, Анастасия, за собой… Затем свет так же мгновенно погас… И темноту расколол ужасный грохот грома…

Дыхание у Анастасия зашлось, сердце замерло… «Ещё чуть-чуть вдохнуть бы воздуха… Ещё разок…»

И сердце, поддаваясь его волевому приказу, стукнуло в последний раз, заглохло… Ему, Анастасию, было девяносто лет…

* * *

Этой ночью, несмотря на все предосторожности, Юстина снова донимала непогода, буря, завывающая за крепостными стенами в Босфоре, где бесновались волны.

Утром, когда только-только забрезжило, к нему домой прибежал из императорских палат евнух-посыльный с сообщением.

Когда Юстин оделся и вышел к нему, тот сообщил ему, что только что, этой ночью, скончался василевс Анастасий… И Амантий сообщил об этом уже магистру оффиций Келеру и вот теперь сообщает ему, Юстину, начальнику дворцовой стражи и особого отряда императорской гвардии.

– Сейчас буду! – сказал Юстин, отпуская посыльного.

Он сразу же направился в гарнизон экскувитов. Там он приказал дежурному поднимать весь гарнизон… Он догадывался, что тот же Келер обязательно явится во дворец со всеми своими схолариями. А их у него не так уж и мало: раза в два больше, чем у него, Юстина, экскувитов… Правда, те были вооружены послабее, чем его гвардейцы, да и духом уступают его экскувитам, набираемым обычно из исавров… Те же, ещё дикий народ, были храбрые воины… Смутил их Анастасий, заставил служить империи.

Когда он явился со своими экскувитами во дворец, там уже повсюду стояли на караулах схоларии… Кругом было много вооружённых, охрана, сенаторы, патриции…

Юстин тоже расставил своих людей в оцепление. Часть из них он направил на крепостные башни, по всему периметру крепостных стен Большого дворца. Всё было предусмотрено на случай всяких непредвиденных ситуаций.

Все сенаторы и патриции собрались в приёмной зале Лавзиак. И там Амантий сделал официальное сообщение о смерти василевса Анастасия, скончавшегося этой ночью.

После объявления Амантия в зале некоторое время стояла тишина: все тревожно взирали друг на друга и вокруг, ища опору в известном, в ближних и друзьях.

Собрание властных людей затянулось. После окончания его Юстин остался во дворце. День уже клонился к концу. Да и погода стала поворачивать в добрую