Но порой она с горечью и негодованием вспоминала, что когда-то, лет двадцать назад, её прочили в супруги королю остготов Теодориху. Однако затем эта сделка расстроилась со стороны короля. И она до сих пор не могла простить ему лёгкость, похожую на пренебрежение, с какой он отказался от неё.

И она вступила в брак с патрицием Ареобиндом… После же того, как императором стал Анастасий, зная, что представляет собой Ариадна, она вскоре поняла, кто такой новый император… Ариадна – простушка! Это прочно вошло в её сознание после ряда событий, которые раскрыли ей характер той. Её мать, Верина, вертела ею, своей дочерью, как хотела в своих дворцовых интригах, как и её первым мужем Зеноном… Но ещё больше она удивилась, когда заглянула как-то раз в глаза Анастасию, догадалась и обрадовалась тому, что увидела там. Тот оказался честным мальчиком… Вот после того-то она и стала искать случай спихнуть их с трона… Она всю свою жизнь стремилась к тому, чтобы стать императрицей… Но всё были осечки: с королём Теодорихом, с мужем Ареобиндом… И теперь у неё осталась надежда только на себя и на подходящий случай.

Красивая, образованная, ведущая переписку с самим папой римским Симмахом, она не упускала случая завязать отношения с вожаками партий ипподрома: прасинами и венетами.

– Что ты связалась с какой-то дрянью! – недоволен этим был Ареобинд. – Их слово – что ветер! Сегодня дует в одну сторону, завтра же совсем в другую!..

Она же огрызалась:

– Это ты ничего не делаешь для карьеры! Только воюешь!..

И вот этот случай представился. В 512 году финансовое положение империи ухудшилось из-за непродуманных действий Анастасия. Пошли волнения народа, партий венетов и прасинов на том же ипподроме.

А тут ещё примешалось новое событие, склонившее чашу весов в ту же сторону.

Анастасий издал указ петь с амвона в храме Святой Софии изменённое Трисвятое с включением монофизитских трактовок… Произошло волнение и в самом храме, целое побоище… Несмотря на аресты, ночные улицы столицы заполнили толпы верующих, несогласных с нововведением монофизитов…

Начались погромы: на землю на площадях полетели статуи императора Анастасия…

– Ареобинда в императоры! – послышался сначала чей-то несмелый крик из толпы…

Затем, подхваченное толпой, понеслось из конца площади в конец:

– Ареобинд Август – твоя победа! Юлиана – новая Августа!..

Затесавшаяся в толпе с немногими своими сторонниками, Юлиана разжигала страсти людей…

Но тут полетел по толпе новый крик: «Анастасий на ипподроме!.. В Кафизме!..»

И толпа повернула к ипподрому, заполнила его с криками, бранью, угрозами в адрес императора.

Да, действительно, Анастасий сидел в императорском кресле на Кафизме… Но он был без короны, без мантии монарха, скромно одетый… Непокрытая голова, длинные седые волосы… Весь облик его наводил на мысли, что перед народом предстал библейский старец, умудрённый годами и долгими думами по ночам об империи, о народе…

И шум толпы стал затихать.

И в этой тишине заговорил старец, негромко, но проникновенно, казалось, обращался к каждому.

– Я готов сложить свой сан и обязанности императора, но служить народу Византии, вам!.. Прошу только об одном: хватит бессмысленных разрушений и убийств!.. Идите по домам и успокойтесь…

Простая проникновенная речь, необычный вид императора, в чём-то даже испуганного… И это сломало толпу.

По ипподрому теперь понеслось совершенно иное: «Август Анастасий, твоя победа!»

Толпа хлынула на Кафизму, подхватила Анастасия на руки и буквально понесла на руках к дворцу…

Юлиана не была на ипподроме, не видела последнего акта драмы. Она вернулась домой с улиц столицы, с форума Константина, посчитав, что всё идёт как надо, обрадованная, что её час пробил, стала искать мужа, кричать: «Ареобинд!.. Ареобинд!»

Спросила слуг, где муж.

Те только развели руками:

– Днём был здесь, а вечером куда-то исчез… Когда стало известно, что толпа закидала камнями Келера и Патриция. А префект Платон, говорят, сбежал куда-то первым!..

У Юлианы всё лицо пошло красными пятнами, когда вскоре слуги сообщили ей, что произошло на ипподроме… И она, в гневе, взвыв, заметалась по дворцу, разрушая то, что попадалось под руку, обзывая нелестными словами супруга: «Дурак, даже этого не смог!..»

Потом стало известно, что Ареобинд бежал со своими телохранителями на азиатский берег Босфора и укрылся там не то в Халкидоне, не то поблизости от него в какой-то деревушке.

Юлиана несколько успокоилась, узнав об этом, и, поужинав, ушла к себе, на свою половину дворца.

Вечером к ней пришли её сторонники, рассказали подробности происшедшего на ипподроме, посочувствовали ей, что всё так непредвиденно обернулось.

– Непонятно: чем же взял толпу Анастасий?! – разводили они руками.

Юлиана же негодовала на них за то, что так глупо упустили такой случай. Но и молча корила себя, что поддалась лёгкости переворота, как представляла она его раньше себе, и ушла со сцены, оставив действовать бездарным статистам.

Её сторонники разошлись от неё, как всегда, поздно, потратив весь вечер на никчёмные разговоры, что раньше нравилось ей. Сейчас же, после их визита, у неё разболелась голова от них, их болтовни, пустоты в мыслях… Она поняла, что связалась с неделовыми людьми… И от этого не могла в тот вечер долго заснуть.

На следующий день к ней пришла Констанция, соседка по вилле на берегу Пропонтиды.

Юлиана рассказала ей, что с ней случилось за последний день, к тому же исчез куда-то Ареобинд.

– Что ты переживаешь-то!.. Где-нибудь сейчас пирует с такими же, как он сам!.. Хм-хм!.. Надоест – вернётся!..

Констанция воспринимала жизнь в самом её простейшем виде. Жила ни о чём не думая, как только получать от жизни удовольствия.

Юлиана же не могла так жить. Ей всё время хотелось что-нибудь высокое и значительное для существования. Просто так наслаждаться жизнью она не могла. Видела в этом что-то скотское…

Когда же Ареобинд наконец-то вернулся домой через два дня, она набросилась на него.

– Ты трус, трус! – кричала она, бегая за мужем по дворцу.

А тот старался скрыться от неё где-нибудь в укромном уголке какой-нибудь комнаты…

Утомившись бегать за мужем, она успокоилась, вспомнила Теодориха.

– И за что мне такое? – горько заплакала она.

После того дня она ещё долго негодовала на трусливого мужа. А затем, как умная женщина, она поняла, что та простушка, Ариадна, под стать ей простачок Анастасий переиграли народ, толпу.

И она поняла, что окончательно упустила возможность стать императрицей, и смирилась с этим.

* * *

Его, Юстина, срочно вызвал к себе Анастасий, послав гонца