Шрифт:
Закладка:
Этот режим не столько беспокоила сама критика, сколько был невыносим тот факт, что профессор Брандсма напрямую обвинил их в «подлости».
«То, что делается сейчас против евреев, — писал он, — это проявление подлости. Враги и противники этого народа поистине малодушны, коль скоро считают, что они должны поступать таким бесчеловечным образом, и если так они думают проявить либо увеличить могущество немецкого народа; это иллюзия питаемая слабостью».
Нетрудно представить себе, как должны были жечь эти выражения тех, кто стремился навязать культ арийской расы, провозглашая ее силу, благородство и мистическое превосходство.
Во «Фридерикусе» — ежедневной берлинской газете — появляется статья под названием «Этот злонамеренный профессор», в которой голландскому монаху отвечали, что в Германии те из евреев, «что ведут себя спокойно и разумно», имеют в своем распоряжении «широкие возможности для самовыражения и развития». Поэтому профессор Брандсма должен только дать им совет, как «преуспевать наилучшим образом».
А пока в Голландии распускали слухи, будто этот монах «симпатизирует коммунистам».
Тут же у него на родине голландские нацисты подхватили полемику и ответили статьей под названием «Король Радборд или профессор Брандсма?»
«Король Радборд» был древним героем родины Титуса-Фризии, расположенной там, где голландские берега выходят к Северному морю: это гордая и суровая земля, на которой когда-то жили белокурые гиганты фризы; затем святой Виллиброрд обратил ее в христианство, и, по мнению автора статьи, раса выродилась.
Мораль заключалась в том, что теперь необходимо было сделать выбор: вернуться ли к благородной и воинственной сущности или продолжить смиряться с той, расслабленной, что проповедуется христианством.
Итак, голландцы предпочитают древнего героя или встают на сторону этого плюгавого и изможденного монашка, теряющего время на изучение христианских традиций своей земли?
Напыщенная аргументация заканчивалась выпадом: «О фриз, как ты измельчал по сравнению с твоими предками!»
Это были глупые нападки, но по-мнению экспертов-пропагандистов режима, они служили к распространению среди молодежи «нового евангелия» арийцев!
«Голландская Национал-социалистская Партия» (ГНП) образована уже в 1936 году, и епископы немедленно запрещают католикам вступать в нее.
В 1937 году Пий XI обнародует Энциклику «Mit brennender Sorge», в которой он характеризует нацизм как «вызывающий рецидив язычества», «отрицание единой Церкви», «явное отступничество».
В 1938 году Святой Престол требует от всех католических университетов отвергнуть на научной основе национал-социалистские теории, чтобы помочь верующим также и в культурном сопротивлении.
Тут же Титус в 1938-39 академическом году читает своим студентам курс о «пагубных тенденциях» национал-социализма, в котором рассматривает все основные тезисы: ценность и достоинство отдельной личности, будь она больной или здоровой; равенство и доброкачественность всех рас; первичная и нерушимая роль естественных законов по отношению в любой идеологии; присутствие и руководящая роль Бога в человеческой истории, в противопоставлении всякому политическому мессианству и любому обожествлению власти.
Он знает, что среди его слушателей есть и тайные агенты партии.
Затем в проповедях он более углубленно рассматривает религиозную сторону проблемы, объясняя, что любое превознесение расы, этнической чистоты, силы — это попытка упразднить Евангелие и поразить христианскую веру в самое сердце.
«Мы живем в мире, где теперь уже осуждают и любовь, утверждая, что это — слабость, которую необходимо преодолевать.
Не любовь, а развитие собственной силы. Пусть каждый будет как можно более сильным, и пусть слабые погибают!
Утверждая таким образом, что христианская религия со своей проповедью любви изжила себя и должна быть заменена древней германской мощью.
И они являются к нам с этими доктринами и находят людей, принимающих эти доктирны. А любовь остается забытой…
Но даже если нацизм и отрицает любовь, то именно любовью мы победим это новое язычество. История уже доказала это!»
Он не ограничивается лишь словесными выступлениями. В 1940 году он содействует проекту, позволившему тысяче евреев эмигрировать в Бразилию: разрешение бразильского правительства было получено самим Пием XII.
В начале 1941 года голландские епископы заявляют, что принадлежность к национал-социалистскому движению недопустима и классифицируется как тяжкий грех, «в том числе, когда в него вступают не для поддержки конечных целей движения, а ради выгод временного характера. Даже принуждение и угроза серьезного ущерба не являются достаточным оправданием».
В июле того же года правительство назначает комиссара «Профсоюзу католических трудящихся», который таким образом оказывается поставлен на службу партии. Епископы лишают профсоюз своего признания и предупреждают, что всем тем, кто продолжает в нем состоять, будет отказано в таинствах.
В декабре партии подчинен «Католический союз земледельцев» и «Федерация католических учителей». Епископы требуют от их членов выйти из их состава под угрозой недопущения к таинствам (а ведь одна только «Федерация» насчитывала 13 000 членов!).
Тем, кто как всегда обвинял католическую иерархию в незаконном вмешательстве в общественно-политическую жизнь, епископы отвечали: «Нет. Речь идет не о политической власти. Речь идет о существовании или несуществовании христианства!»
Отец Брандсма со своей стороны объяснял, что нашествие подобной идеологии, которую он называл «зловещей ложью», было даже ужаснее самого военного вторжения.
Когда же произошло и это последнее и было образовано правительство коллаборационистов, он не побоялся написать: «Правительство, которое мы сейчас имеем, которое во всех случаях доказывало и доказывает свою слабость, которому не хватает самого элементарного осознания своих задач, долго не просуществует в цивилизованной стране».
Это было все то же обвинение, которое нацисты никак не могли переварить: вся эта показная сила и всемогущество оказывались всего лишь слабостью и несостоятельностью.
Если его послушать, то наш Титус, кажется, должен был быть сложен, как неукротимый борец.
В действительности он был болезненным человеком пятидесяти девяти лет. Сразу после нашествия ему пришлось лечь в больницу, поскольку, как он говорил: «ноги меня больше не держат, мои колени постоянно подгибаются».
Он пишет другу: «К счастью, я еще могу заниматься самым необходимым; что же касается остального, то я терпеливо покоряюсь».
«Самым необходимым» была смертельная борьба, которую он начинал.
У него всю жизнь было слабое здоровье. Сила его фризской расы, еще очевидная в отце, который провел свою жизнь, тяжело работая в поле и ухаживая за скотом, в нем всегда была лишь внутренней: нерушимая сила души и характера в хрупком теле.
Конечно, он выбрал жизнь в суровом монашеском ордене, каким был тогда Орден Кармелитов, и это еще более укрепило его дух, но тело осталось слабым.
Поэтому в годы обучения ему часто приходилось прерывать занятия; иногда он вынужден был откладывать экзамены и он даже перенес приступ туберкулеза, проведя много месяцев в постели между жизнью и смертью.
Он изучал
