— Соглашайтесь, прошу вас. Вам будет лучше, а мне — спокойнее.

В раскрытое окно дунул прохладный ветерок, принося запахи помятых луговых трав и сырости. Где-то у речки разноголосо пели лягушки, которых Марыся неделю назад притащила со своего болота, дабы защитить от белобрысых. Крохотный медный колокольчик, висящий под потолком, тихонько звенел в такт лесному хору.

Завтрашний день, судя по всему, обещался быть жарким. Хорошо бы взять ребят и прогуляться за грибами или травами для чая, помочить ножки в студеной речной воде, а затем надеть теплые носки и выпить чая с медом, вприкуску с неторопливыми разговорами обо всем на свете, щедро приправленными непотребными шутками Гелиоса. Хорошо бы, да.

Но Гелиос тяжело ранен напавшей на него тварью и вставать с кровати, по словам Ровены, ему нельзя минимум неделю. А на рассвете прибудет крылатое войско повелителя Гаруды и несколько боевых драконов короля Мангуса.

Значит, действительно война. Время настало.

— Хорошо, — неохотно согласилась Илона. — Если это будет лучшим вариантом для всех нас, я согласна.

За час перед рассветом начали снаряжаться к бою. Никто, кроме раненых, не спал, во всех окнах крепости горел свет. Люди, драконы и соколы начищали оружие, холодное и огнестрельное, переодевались в удобную и теплую одежду, собирали каждому члену команды аптечку, где человеческие средства типа перекиси водорода, пластырей и самоклеющихся бинтов перемежались с иномирными настойками, способными прояснить разум, остановить кровотечение и убрать болевой синдром. Илона, увидев среди выданных лично ей в руки пузырьков крохотную рубиново-красную пробирку с изображением золотого орла, только хмыкнула.

«Никогда я не привыкну к этому способу лечения, — думала она, обматывая фиксаторами голеностоп, чтобы в беготне не повредить ненароком связки. — Что бы там в сказках и легендах не говорилось».

Соколы готовились тщательнее. Рыжего оставили в лазарете под присмотром Июлии, а Рагнар вдобавок приказал целительнице заблокировать страдальцу магию огня, «чтобы не рванул в драку сразу, как черепушка затянется». Остальные поверх комплектов человеческой военной одежды натягивали кожаные доспехи с золотыми пластинами, а на руки крепили браслеты с разноцветными камнями.

— Я еще не участвовал в столь масштабной военной операции, — признался Даррен, подкручивая малиновый камень на цепочке, охватывающей запястье. Сокол сиял, будто его ждал званый ужин у собственного повелителя, а не кровавая бойня. — Наконец-то артефакт попробую, который силу созданного урагана у воздушников увеличивает на порядок.

Илона не разделяла его восторга, с волнением думая о том, сколько народу сегодня погибнет. Настроение от последних новостей колебалось в районе нуля. С полчаса назад Артур и Рик закончили взламывать пароль на украденном планшете, и полученная информация привела в ужас всех. Особенно Киру, которая к концу отчета не выдержала и расплакалась. Ровена тут же сунула ей под нос одно из своих успокоительных зелий, но валькирия отказалась.

— Нет, — рыкнула она, пытаясь взять себя в руки. — Я хочу все это помнить и ощущать, есть сойдусь с тварями врукопашную.

Рик и Артур не собирались плакать, но их тоже от новостей словно пыльным мешком пришибло.

— Поэтому нам и запретили летать, — сказал Василий Иванович, качая головой. — Чтобы не видели, сколько людей осталось по всему миру.

Ветеран тяжело ссутулился и опустился в кресло.

— Мы когда-то думали, что страшнее фашистов никого на свете нет. Во времена Главной войны только по официальным данным погибли свыше двадцати миллионов человек. И тогда эти цифры казались бесчеловечными и чудовищными. А сейчас за десять лет под флагом всеобщего благополучия сколько народу осталось на планете?

— Миллиард, — прошептал Рик, до сих пор не веря. — Самое забавное, что до прихода белобрысых мракобесы среди прочего бреда несли чушь про тайное мировое правительство, которое хочет прививками и антибиотиками уничтожить население, оставив один миллиард для работы на себя. Нормальные люди в ответ лишь смеялись и вертели пальцем у виска. А в итоге что получилось?

— Помню я эту байку, — угрюмо кивнул Артур. — Как раз тот золотой миллиард и остался, лишь саму идею наизнанку вывернули. Остальные умерли как раз без нормального лечения и родовспоможения, а также от голода, инфекций и локальных катастроф типа наводнений и засухи. А из новорожденных, особенно в жарких странах, сейчас выживают в лучшем случае трое из десятка. Остаются самые здоровые и крепкие, идеальные кандидаты для нефилимов, желающих за счет людоедства стать сильнее. Ах, да, не все умерли от естественных причин. Примерно полтора миллиарда человек белобрысые сожрали, а также сгубили на опытах и тяжелой работе во имя искупления грехов.

Он перевел взгляд на стол, где около собранной аптечки лежал начищенный «глок» и заявил.

— Не знаю, как вы, но я сегодня не останусь в лаборатории, а тоже пойду в поля. Ненавижу тварей, слов в родном языке не хватит описать, насколько ненавижу.

— Все пойдут, — ответил Рик. — Разве что дворфы останутся, да и за спящими ребятами надо будет кому-то присмотреть. Надеюсь, гады не прорвутся сквозь тот хиленький заборчик, что мы половину ночи ставили.

— Не прорвутся, — заверил Зигфрид, тоже бледный после пережитого. — Батя как раз закончил установку. Тварей ждет отличный сюрприз. Правда, не думаю, что им понравится…

Полудворф взял со стола бумаги с картинками из детской Библии.

— Меня вот эти рисунки больше всего пугают, если честно. Информации о них в планшете мало, но я уверен — они по мотивам древних баек явно придумали какое-то оружие. Шут его знает, что именно, времени подумать и поразгадывать этот сволочной ребус уже нет. Может, порошок, от которого сначала лягушки Марысины слегка болели, а сегодня и мы к едрене фене разложимся на органику. Или саранчу ядовитую, которая жрет не только посевы, но и вообще все живое и теплокровное, оставляя одни скелеты.

— Не каркай, — постучал по дереву Артур. — Тьфу ты, уже и я стал суеверным, как бабка старая. Ох уж эти ваши сказочки.

* * *

Рагнар действительно час назад орал так, что на руках и шее от гнева вздулись темно-синие вены. Досталось на орехи и Юлиану, и Зигфриду, и Гиннару, попробовавшему вступиться за сына. И лишь Июлия, глядя на Гелиоса, лежащего без сил после лечения мертвой водой, в итоге не выдержала и строго отчитала командира за крики у постели больного, который перенес тяжелое сотрясение мозга.

Седой сокол так удивился гневной тираде от девчонки, которая по меркам его народа считалась практически соплячкой, что замолчал. А потом, смерив нахальную пигалицу тяжелым взглядом, уже спокойнее сказал, что сотрясаться у рыжего в черепушке нечему, судя по его поведению с пленным врагом. И ехидно добавил.

— Раз тебе его жалко, ты